style="font-size:15px;"> Ну вот и узнал почти все новости. Одно странно: почему его не ищут? Или ещё не знают, что он убежал?
– Стой! Ишь разлетелся! Или дорога коротка показалась? Заходи в ворота.
Из подворотни две ступеньки вели вниз, в квартиру лавочника. Матиуш споткнулся и упал бы, не поддержи его колбасник. Матиуш прислонился к двери, закрыл глаза, а сам весь дрожит.
– Ты чего? – перепугался колбасник, увидев, как мальчик побледнел.
– Я голодный, – пролепетал Матиуш и потерял сознание.
Он уже в тюрьме недоедал, оставляя половину порции на случай побега. У стрелочника тоже ел мало: совестно быть нахлебником у бедняков. Потом пятнадцать вёрст отмахал и ничего, кроме хлеба, не ел. А теперь ещё этот мешок с колбасой. Тут и взрослый не выдержал бы. И, наконец, – неизвестность, боязнь погони, неожиданное известие, что страна помнит о нём и надеется на его возвращение.
Матиуша положили на диван.
– Выпей-ка молока.
Лавочник расстегнул ему курточку на груди. Во-первых, чтобы дышать было легче, а во‑вторых, как заправский полицейский, хотел метрику поискать. Умрёт мальчишка без документов – хлопот не оберёшься! В кармане он нащупал что-то твёрдое и вытащил фотографию покойной королевы.
– Эй, парень, попей молока! А ну, открой глаза!
Закалённый в походах, Матиуш быстро пришёл в себя.
Ему стало стыдно и немного страшно: не сказал ли он чего лишнего в беспамятстве? Уж больно чудно́ смотрят они на него.
– Как тебя зовут?
– Янек.
– Слушай, Янек, больно ты нежный, как я погляжу. Руки у тебя белые, хоть и в царапинах. И врать ты не мастер – это сразу видно. Зря ты мне морочил голову на вокзале. Голодный, худой, хотя мальчишка ты, видать, крепкий. И документов у тебя нет, только фотография королевы в кармане. Что всё это значит?
– Мне душно, откройте окно!
Матиуш пьёт молоко, закусывает хлебом и чувствует, как к нему постепенно возвращаются силы. Но притворяется, будто ему всё ещё плохо: закрывает глаза, а сам в сторону окна поглядывает, чтобы удрать в случае чего.
– Оставь его в покое, – сказала колбаснику жена. – Видишь, ребёнок чуть живой. Завтра успеешь допросить, пусть выспится сперва.
– Ты меня уму-разуму не учи. Недаром я два года в полиции прослужил. Скажи-ка мне…
– А я тебе говорю – заткнись! Понял? В полиции он служил, недотёпа… А сейчас почему не служишь? Потому что выгнали. Другие богатство нажили, а ты что? До самой смерти колбасой будешь торговать. А ну показывай, чего привёз!
Пока они разгружали мешок, Матиуш положил голову на стол и заснул.
– Постыдился бы, дурень, на ребёнка такую тяжесть взваливать! Как-никак его Янеком зовут.
Янеком звали её единственного сына, который погиб на войне.
– Сразу видать, славный мальчонка: у озорника была бы фотография Матиуша, а не королевы.
