Хорошо. Я еду! – решился все-таки Сафа-Гирей.
Глубокой ночью небольшой отряд хана тайно покинул своевольную Казань. Некоторое время в темноте были видны неясные силуэты всадников, а потом и они растворились на астраханской дороге.
– Я еще вернусь! – всю дорогу повторял Сафа-Гирей, пришпоривая задыхающегося от быстрого бега жеребца. – Я еще вернусь!
Долгих три месяца пробыл изгнанный Сафа-Гирей в Астрахани. «Был ханом, – думал Сафа-Гирей, – нужен был всем, а сейчас – никому!» На его почти заискивающую просьбу дать небольшое войско – проучить непокорную Казань – астраханский хан неожиданно ответил резким отказом:
– Не с руки сейчас ссориться с Москвой! Урусские войска как никогда сильны и находятся на подступах к Казани. А ведь они могут свернуть и в мою сторону, окажи я тебе добрую услугу!
Сафа-Гирей понял, что рассчитывать здесь больше не на что. «Лучше быть незваным гостем у своего тестя, чем изгнанником в Хаджи-Тархане», – рассудил беглец и вместе с женами и небольшим отрядом отправился в Ногайскую Орду, к отцу своей старшей жены Сююн-Бике.
За спиной оставались мечети Астраханского ханства.
Ногайский господин не пожелал встретить зятя.
– Отведите меня к мурзе Юсуфу, – властно обронил Сафа-Гирей дворцовой страже.
Неласково встречали Ногаи – охрана равнодушно созерцала опального хана.
– Отвести меня к моему тестю! – повысил он голос, и рука невольно потянулась к красивой чеканной рукояти.
Дворцовый страж скользнул глазами по сильной руке казанского господина, кривой красивой сабле, потом, после краткого раздумья, произнес:
– Отвести Сафа-Гирея к мурзе Юсуфу.
– Дерзкий! Ты забыл добавить слово «хан» и поклониться!
Голос Сафа-Гирея звучал по-прежнему строго. Рука все так же покоилась на красивой рукояти, и страж рассмотрел, как тонкую чеканку обнимает красивая пятнистая змея. «Кобра! А ведь она способна ужалить насмерть! Лучше умереть на поле брани, чем от руки изгнанника-хана. Тогда хоть сразу попадешь в рай!»
– Проводить казанского хана Сафа-Гирея к мурзе Юсуфу.
Старый воин как можно почтительнее согнул спину. Ему не однажды приходилось кланяться султанам, ханам, мурзам и эмирам, но изгнанному и всеми презираемому беглецу – впервые!
Хан прошел мимо, не удостоив больше стражу даже мимолетным взглядом.
Сафа-Гирей медленно поднялся по широким мраморным ступеням дворца. Следом, обнажив сабли, ступали два стражника.
Юсуф ждал Сафа-Гирея. «Что ж, пускай войдет! Помнится, он был тщеславен и горд, но время меняет людей».
Однако годы, казалось, не коснулись Сафа-Гирея. Он был по-прежнему статен и молод, все тот же надменный взгляд, только губы приобрели еще большую твердость. «Красив, – подумал Юсуф и удобно расположился на мягких подушках. – Что же он будет делать дальше? Хватит ли у него решимости
