убёгти. А, чолны, ихния – порубимши дотла дружиною сожжемши…»
Тех воинов племени емь, кто спасался бегством от расправы «разбушевавшихся» ушкуйников, Кожеуров приказал не преследовать из соображения безопасности: пустить стрелу из зарослей кустарника – еми могли очень даже запросто, и не факт, что стрелы пролетят мимо цели.
– Всё, браты! – Утерев пот со лба, приказал Василий, – Пущай те кто убёг, накажут детям своим, што с новгородцами – лучша дружити, чем воевати!
Разгорячённые битвой (а, лучше сказать – бойней) ушкуйники, пучками сорванной травы стёрли кровь с сабель, сняли со своих тел кольчуги и приступили к дележу добычи.
Всё, что было навьючено на оленях, принадлежащих тавэстам, принадлежало жителям Райваттала, и имущество, по справедливости, нужно было бы раздать хозяевам. Но, ушкуйники рассудили по-своему: «Грабили поселение – не мы, а емь. Еже ли они враги, то добыча врага – должна принадлежать победителям!». Это, конечно, выглядело, как в поговорке: «Вор, у вора, шапку украл», но моральные принципы поведения победителей ушкуйникам были не особо близки. Соболиные шкурки, женские украшения из золота, драгоценные камни и ценная домашняя утварь без всякого угрызения совести перекочевала из мешков тавэстов, в мешки ушкуйников. Новгородские «морские бродяги», учитывая то, что карелы не предъявили права на собственное имущество, задержались в поселении на неделю. Они помогли жителям восстановить разрушенные емью постройки и, «по случайному стечению обстоятельств», некоторым ушкуйникам «удалось улучшить местный генофонд»: через девять месяцев, после отплытия новгородских мужиков, у семерых женщин-карелчанок – родились светловолосые и зеленоглазые карело-новгородские карапузики обеих полов.
Мужское население Райваттала, вернувшиеся из дальнего похода к своему разорённому поселению, выразили ушкуйникам глубокую благодарность, и спасители, приняв и от них полсотни звериных шкур, «отправились в дальнюю дорогу к родному порогу». Встреча вернувшихся с карельского берега мужей и братьев, была на много радостней, чем в прошлый раз: мужики вернулись с ценными трофеями и без потерь. Их семьи, понимая, что о воровских делах своих «ненаглядных» болтать на каждом углу не нужно – радовались, но выставлять на всеобщее обозрение свои подарки, привезённые мужьями, даже и не помышляли. Всё было тихо и спокойно. А, чему, собственно, радоваться: Мужики ходили на ушкуях «рыбачить», и ехидные вопросы, типа: «А, где жа ихний улов?» – слегка нервировали жён ушкуйников, но их ответ, был весьма прост, и убедителен: «Улов – был, но наши мужчины сторговали его свеям». А, что, такого не могло произойти – обычное же дело! Такие, «правдивые» отговорки – были повсеместно у всех баб и их детей, куда приходили с расспросами посадники и их согледатаи. А, ушкуйники, зная, что за их самовольство можно и на дыбу загреметь –
