и его бесчувственное тело ушкуйники бросили за борт корабля. Вначале вода приняла тело шведа, а затем, будто одумавшись, вытолкнула его на поверхность. На шведе было мало одежды, и она, намокнув, не тянула тело человека ко дну. И, благо, что Кьёлла всплыл на поверхность воды лицом вверх, иначе – он просто бы захлебнулся водой, и его поход под знаменем короля Швеции закончился весьма плачевно. Но, видимо, потомку славных викингов было ещё рано становиться «постоянным обитателем Вальхаллы».
Глава 4
Тело Сьёгрена качалось на волнах лицом вверх, но оно не могло видеть кровавыйаттракцион смерти на палубах драккаров, устроенный новгородскими ушкуйниками, дружиной князя Святослава Ростиславовича и воинами посадника Захария.
Шведы не ожидали столь быстрого прибытия новгородцев к стенам Ладоги: всё же расстояние от Великого Новгорода до Ладоги исчислялось в двести тридцать вёрст, поэтому, как сказал бы Пётр Великий: «У шведов случилась конфузия». Удар новгородцев был, как неожиданным, так и мощным, и самое главное – смелым по своему замыслу.
В летописях тех лет, это кровавое событие было описано очень скупыми словами: «И победиша с Божиею помощью, овы исекоша, а иныя изымаша: пришло бо бяху въ полушестадесять шнекъ, изымаша сорок и три шнекъ, а мало ихъ убежаша и ти язьни…». Иными словами: шведы потеряли, из пятидесяти пяти шнеков – сорок три, и четыре тысячи триста воинов – погибли в сражении с «обычными рыбаками» и войском князя новгородского. И, главное: урок, который преподали русичи тысяче финским емям, напавшим двадцать два года назад на новгородские земли в районе Невы и Приладожья, и побитых пятьюстами новгородскими ратниками и воинами племени – водь, не пошёл шведам на пользу. За что они и поплатились.
Потерпев сокрушительное поражение от князя новгородского в сражении при Ладоге, королю Швеции Карлу VII удалось сохранить всего лишь двенадцать шнеков, на которых он с остатками своей армии и несостоявшихся «флибустьеров», как побитая собака вернулся в свой замок «зализывать раны».
Шведы разбиты, ладожцы, получив своевременную помощь и спасение, ликовали, праздновали победу над врагом и оплакивали, при этом, своих погибших в сражении горожан.
Собирая тела убитых шведов, выброшенных волнами на берег, одна из женщин, переворачивая тело «убиенного свея» с живота на спину, услышала слабый стон:
– Ой, мамочки святы! – Отпрянув от «трупа», а затем, склонившись к телу шведа, воскликнула Праскева Чужинова, – Да он, часом, жавой ишо! Ну-кась, бабоньки, подсабите мяне! Дайте-кась, я на него посмотрю!
– Да, накой табе с ним валандаться, Праскева?! Он нам ни сват, ни брат, ни горшку ухват! – С нескрываемой ненавистью, отказалась помогать подруге, вдова, убитого шведами, ратника, – Пущай сдыхаить, собака: он, можа, маво Михайлу сгубил,
