«ударили по рукам» и, решив, каждый для себя, что ловко «облапОшил» своего визави – с довольным видом продолжили заниматься своими делами. Как известно – на рынке присутствуют два дурака: один – продаёт, другой – покупает, но каждый считает, что он гораздо умнее соперника в торговле. Также думали и Труфан, и княжеский служка.
В Новгороде Великом имели хождение разные денежные единицы: из одного Халифатского ратля (409 грамм чистого серебра) – чеканили сто сорок четыре дирхема, куна содержала в себе одну целую девяносто семь сотых грамм серебра, а в резане – девяносто восемь сотых серебряных грамма. Но, помимо денежных расчётов практиковался обмен товара на товар: на шкурки соболя, горностая или векши (белки). Так что в Великом Новгороде – было, за что покупать и за что продавать товар. А, умение продавать и торговаться – ценилось всегда, и у всех народов.
– Ну, вот што я табе сичас скажу, Репеша! – Складывая выручку в мощнУ (мешочек для денег), с добродушной улыбкой обратился к Репеху, Труфан, – Хучь мы и не весь товар распродали, но всё ж за рыбёху нам достался куш, не малый! А, уж как распродадим остатнюю – вабче буде лЕпо!
– Дык, эта жа, дОбре, Труша! Зараз возвернёмси к Ваське, получим свою долю, и по хатам!
В неписаном уставе артели были оговорены все детали дележа прибыли: половину суммы оставляли на общественные нужды, а оставшиеся деньги делили поровну, за исключением тех, кто торговал на базаре; им полагалось немного больше, чем остальным артельщикам.
Репех и Труфан пришли к избе Василия Кожеурова. Хозяин встретил товарищей, послал сына созывать остальных артельщиков и, после того, как все собрались, начал
делёж прибыли. Но, перед тем, как начать этот ответственный процесс, взял слово:
– У меня есть до вас, вот какое дело, братЕльнички! Торговать рыбой – оно конечно не зазорно, позору здеся немА, но я так кумЕкаю (думаю), што не мешало бы нам сызнова, к свеям или к еми, «в гости заглянуть»: неча им духАриться не почину! Што вы, аб етам думаете, дрУги?
– Думка твоя, Василько, хорошА, – согласился, Перенега, – и я не супротив неё. Пора бы ужО свеям, да еми, показать, што мы тож не пальцем деланы, што и у нас мечи имеютси, а то они уже совсем обнаглели. Но, к ним на соймах мы ни в жисть не дойдём: сгинем, иде нЕбудь в голомя (открытое море), и поминАй как звали!
– Аб чём и речь! – Распалился идеей, Василий, – Деньжат, у нас в скотнице (общая казна) поднасобиралось на два, а то и на три ушкуя – дело за вами: решим идтить на свеев – будем стороить ушкуи, нет – так и будем рыбёхой торги торговать, да бражку бражничать. А, ежли решитеся на поход – будем доски сторогать, шить паруса и ладить новые ушкуи. А, тама – отдадимся на волю Божию.
– Да, аб чём здеся толковати, Василий! – Успокоил старосту, Рожнет Юражнин, – Соберём ушкуи и пойдём воевать свеев! Иль мы с тобой к ним не ходили?!
– Ну, раз
