2 бойца». «Темная ночь» названа в блокноте Белова – «Песня Аркащи». Современники отмечали, что «успех «Двух бойцов» был огромным. Остроты Аркадия повторяли все. И все пели «Темную ночь»19. К. Симонов в своих воспоминаниях связывал массовый успех «Темной ночи» с актуальностью темы «жди меня»: «Сама по себе тема – жди меня! – неотвратимо рожденная войной, была действительно нужна. Написанная об этом же песня «Темная ночь» из фильма «Два бойца» весной сорок третьего года оказалась на устах буквально у каждого фронтовика. Это было потребностью времени»20. Не отрицая огромной популярности фильма «Два бойца» и актуальности темы ожидания, позволим себя предположить, что на широкое распространение этих песен повлияло их «неофициальное» звучание, а также «шансонное» исполнение М. Бернеса. Если «Темная ночь» была вполне «подцензурной», то знаменитые «Шаланды…» с точки зрения той же цензуры – песня весьма сомнительная по содержанию, отдающая одесским блатным душком и если уж могущая звучать, то только в устах определенного («характерного») героя. Интересно, что эта песня, пользовавшаяся большой популярностью на фронте и породившая множество переделок21, в послевоенное время перешла в бытовой (неофициальный) репертуар и лишь в 1990-е гг. зазвучала с эстрады.
Л.H. Пушкарев приводит в своих воспоминаниях любопытную историю, свидетельствующую, что и на самом фронте существовала цензура, касавшаяся не только общего содержания, но и манеры исполнения песен: «Помню, что вопрос о маршевых песнях стоял на одном из заседаний партбюро части. Это произошло после того, как прибывшие из пополнения бойцы Гвозденко И.К. и Семенченко Г.Б. принесли с собой полублатную песню, исполнявшуюся на мотив: „С одесского кичмана бежали два уркана“. И хотя песня эта и была переосмыслена и осовременена, связана с Великой Отечественной войной, тем не менее и ее содержание, и ее форма (нарочитое искажение звучания слов в подражание одесскому говору, употребление неверных грамматических форм и т. д.) были явно чуждыми маршевому материалу тех лет». Согласно мемуаристу, «по общему решению коммунистов исполнение этой песни было осуждено». Далее Пушкарев отмечает, что эта песня широко распространилась среди фронтовиков «на заключительном этапе войны, уже после ее окончания», когда «особенно легко исполнялись песни с темой возвращений на родину после боев»22.
Вопрос о популярности тех или иных военных песен всерьез интересовал в период войны и чиновников, отвечавших за государственную музыкальную политику. В связи с этим стали задумываться о возможности использовать в современном песенном творчестве традиции городского фольклора. Первыми «ласточками был «Синенький платочек» в исполнении К. Шульженко и «Огонек» (на стихи М. Исаковского): «Шульженко вновь поставила в повестку дня старый спор об отношении к мелодиям городских окраин, использовании в профессиональном творчестве форм, бытующих в городском фольклоре»23. В июне 1943 г. было созвано «общемосковское
