не менее 1 млрд долл., т. е. эмитировал не менее 15 млрд. руб. И будет продолжать, ибо считает эту эмиссию обеспеченной, хотя затем отдает валюту Минфину для расчетов по внешнему долгу.
Итого только до конца 1998 года получается минимум 70–80 млрд. руб., что составляет примерно 45–50 % денежной базы середины августа; расходы все – необходимые. Итог сказался уже в декабре: месячная инфляция достигла 11,6 % против 5,7 %, вдвое больше, чем в ноябре.
На будущий год программа правительства планирует инфляцию 30 %. Оно также обещает жесткий бюджет с первичным профицитом в 1,4 % ВВП. Общее мнение таково, что на деле инфляция в 1999 году будет как минимум вдвое выше. В качестве неблагоприятного рассматривается сценарий, в котором не будет получен кредит МВФ и не будет достигнута реструктуризация внешнего долга, – тогда, по мнению правительственных экспертов, возможна инфляция до 300 %. И я бы добавил, что сбор налогов снизится еще больше против ожиданий правительства.
Если судить по другим решениям правительства, по другим разделам его программы, то напрашивается вопрос: что будет выполняться – жесткий бюджет или другие решения? Совместить их невозможно. А большее смягчение бюджетной и денежной политики в духе преодоления монетаризма грозит гиперинфляцией со всеми вытекающими последствиями. Страна была бы отброшена уже не в 1995, а в 1992 год, только без резервов того времени, истощенная тремя предыдущими попытками стабилизации и лоббистскими усилиями по их срыву.
3.2.2
Банковский кризис
Распространено мнение, что банковский кризис обусловлен дефолтом по ГКО: в ГКО была вложена значительная часть активов крупных банков, и дефолт привел к резкому их обесценению. Это мнение плюс паника среди вкладчиков наши банки и подкосили.
На самом деле ситуация выглядит несколько иначе. До 70 % всех ГКО-ОФЗ принадлежали Центробанку и Сбербанку. Значительную долю держали иностранные инвесторы. Российские частные коммерческие банки также держали активы в ГКО-ОФЗ, и власти действительно просили покупать свои бумаги, а потом не продавать их, чтобы не сломать рынок. Но, кроме того, средства банков были вложены в валютные облигации, считавшиеся совершенно надежными. В начале финансового кризиса, еще задолго до дефолта, эти бумаги вместе с ГКО-ОФЗ резко потеряли в цене. В то же время наши банки активно привлекали ресурсы с Запада в виде синдицированных кредитов посредством форвардных контрактов, в частности под залог российских бумаг. Долги к июлю 1998 года составили 19,2 млрд. долл. против 6 млрд. год назад. Когда обстановка стала накаляться, контрагенты потребовали дополнительных гарантий. Еще раз напомню историю с Токобанком.
Могущество наших крупнейших, так называемых уполномоченных, банков зиждилось либо на «особых» отношениях с бюджетом, с таможней, то есть на возможности «прокручивать» государственные средства, либо на контроле над финансовыми потоками значительных экспортных производств. Казалось, они ко времени кризиса уже напитались соками, даже претендовали на политическое влияние. Однако под ними не было серьезной
