уволили из университета, ему пришлось преподавать в гимназии. Мать тоже постоянно чувствовала угрозу для себя и детей. Однажды, гуляя с детьми, она услышала от проходящего мимо военного: «Этих нехристей следует так же расстреливать, как еврейских детей». Испуганные Элиза Венцловене и Елена Рачкаускене отвели мальчиков в костел и окрестили, надеясь их обезопасить.[8]
Отец вернулся летом 1944-го. Томасу шел седьмой год, но он был по-взрослому мудр и рассудителен. Таким его и увидел отец, описавший эту первую за три года встречу с сыном в автобиографической книге «Буря в полдень»:
Из кухни прибежал мальчик – высокий, тонкий, голубоглазый. Он удивленно смотрел на меня, словно не понимая, кто это…
– Я всем говорил, что ты в Вильнюсе, – сказал сын. – Но я знал, что ты в Москве…
– Почему же ты так говорил?
– Да ведь немцы, – по-взрослому серьезно ответил он.[9]
Вернувшемуся отцу он показывает не игрушки, а свою драму, персонажи которой – «верблюды, мыши, вороны, кузнечики и, кроме того, Амундсен».[10]
В Верхней Фреде, где Томас провел много времени и в военные годы, и позже, его окружали родственники, среди которых были яркие и талантливые люди. О матери Томас позднее напишет: «Человек редкой внутренней стойкости, она дала мне несколько самых главных уроков жизни».[11]
Элиза была очень образованной, мечтала стать балериной. Ее артистичность оценил даже легендарный литовский режиссер Юозас Мильтинис. Она так и не реализовала этих талантов, посвятив себя семье. Элизу прекрасно характеризуют слова, написанные сыну в непростой для него период: «…я все время думаю о Тебе <…>, но я ничего не могу, только любить Те б я»[12]. Любовь подсказывала ей, как помочь близким в тяжелых ситуациях. Во время войны Элизу Венцловене преследовали как жену наркома. После того как эмигрировал сын – как мать антисоветчика и эмигранта. Она достойно прошла эти испытания.
Отец матери, Меркелис Рачкаускас, был специалистом по древним языкам, знатоком античной литературы, интеллектуалом. По семейной легенде, он выбрал эту специальность в Петербургском университете, потому что искал «аудиторию попустыннее». Желающих учиться химии у Менделеева или физиологии у Павлова было очень много, а здесь профессор и пара студентов читали Персия. Рачкаускас был очень строг со своими детьми (и они его побаивались, лишь Мария, самая младшая, смела ему возразить, потом показать язык и сбежать), но с внуками стал помягче[13]. Гордый и самостоятельный, в старости (1968) он испугался, что неизлечимо болен и, не желая быть в тягость близким, кончил жизнь самоубийством – выстрелил себе в сердце. «Он поступил как человек античности!» – восторженно воскликнул Томас.[14]
Кстати, Томаса, как и его дедушку, всю жизнь привлекали «аудитории попустыннее». Рачкаускас перевел диалоги Платона, «Похвалу глупости»
Диктофонная запись беседы с Э. Венцловене от 30 декабря 2001 года (личный архив автора).
Там же. С. 338.
Manau, kad…: Pokalbiai su Tomu Venclova. Р. 224.
Письмо Э. Венцловене Т. Венцлове от 23 июня 1965 года // LLTI BRS. Ф. 5. Ед. хр. 1786.
Диктофонная запись беседы с Э. Венцловене от 18 июля 1999 года (личный архив автора).
