style="font-size:15px;"> Серж оглянулся и увидел китайца, того, что предлагал ему купить плюшевого кота. Но теперь на китайце не было шапки из собачьего меха и нейлоновой стеганой куртки. Он был голым по пояс, обмотан по бедрам тугой малиновой тканью. На голове топорщился стальной седеющий бобрик. Шевелились кошачьи усики. Грудь, натертая маслянистой мазью, отливала рельефными мышцами. Запястье охватывал серебряный браслет, кулак сжимал двухременную плетку с красной деревянной рукоятью. Кривые голые ноги были обуты в кроссовки, и он был похож на дрессировщика в цирке или на банщика, предлагавшего услуги восточной бани.
– Холосая каспадина будем больно делать. – Китаец открыл в улыбке кривые зубы, взмахнул плеткой, собираясь ударить.
Серж отшатнулся, вскрикнул, ноги его скользнули, и он полетел в черное, окруженное губчатой кожей отверстие.
Очнулся. Стоял перед стрельчатой аркой с надписью «Райский рынок». Женщина подбирала рассыпанные по снегу целлофановые упаковки, и на красных плавках виднелся вышитый голубой дельфин.
Серж вернулся в машину и сидел, устало улыбаясь, вспоминая свое наркотическое видение. Старался извлечь из него музыкальные и пластические образы, которые лягут в основу его новой композиции.
Подумал о своей очаровательной подруге Нинон, с которой вечером собирался пойти на каток. Достал телефон и отправил ей сообщение:
«Чем занята? Какими букетами и цветами? Не забыла коньки? Привиделся китаец. К чему бы это? Очень тебя люблю».
Держал в руке телефон, позволяя электронному посланию долететь к ней через грохочущий туманный город, зажечь на ее мобильнике голубые кнопки, нежным треньканьем отвлечь от работы.
Через несколько минут в его кулаке телефон дрогнул, как оживший птенец. Уронил две капли нежного звука. Улыбаясь, Серж прочитал ответ:
«Коньки не забыла. Китаец к хорошей погоде. Делаю композицию из красных роз и белых гвоздик „Очарование“. Ты моя любимая роза».
Серж поцеловал телефон, удобнее устроился на сиденье и пустил мотор.
Глава вторая
Телешоу «Планетарий» проходило в студии, задуманной Сержем как космическое пространство. Зажигались и гасли светила, пролетали пучки излучений, полыхали разноцветные сияния. Гости размещались в крестах, напоминавших сиденья звездолетов. Их беседа казалась диспутом мудрецов, прилетевших из разных уголков Вселенной. Зрители, погруженные во мрак, внезапно озарялись спектрами и пучками лучей и казались духами Космоса. Студия была полна осветительных приборов, телекамер, акустических установок, лазерных излучателей. В ней звучала музыка небесных сфер. Острые, как скальпели, лучи резали пространство, создавая фантастические композиции, призматические и пирамидальные объемы. И все пребывало в движении – музыка превращалась в цвет, изреченная мысль, окрашенная цветом и музыкой, преображалась в эмоцию. И возникало ощущение сна, сладостной галлюцинации, когда
