в листвеосеннюю
семью.
А липа отвечала так:
Чтоб в виде дыма
Господу
присниться,
но не сгореть
на хвостике своём,
лети в Китай, красивая синица
(плыви в листве,
летающая птица!),
семнадцатого часа
кораблём.
Тебе
тесна
осенняя
листва,
а мне
вода —
союзница
лица.
10
Незрячий дождь: такого цвета свет
есть осень лить, летя в своей листве.
А зря-зачем и не-про-что слеза…
– Прощай, одна, – пора начать, сказав, —
спасибо для тебя за доброту,
за всякую семантику во рту!
11
Мокрая птица
(летит под дождём).
«…мокрая птица,
куда ты летаешь?
кто ты летаешь
под мокрым
дождём,
если, как птица,
летишь —
и летаешь?
кто ты за птица,
крылом шелестя,
спя на лету
или просто —
летя?..»
Девочка птичка
мелькнула в ответ —
стала женой
на четырнадцать лет.
12
Рыбы летают в подводной воде,
части молчания
носят в себе…
– Рыбы, вы мокрые рыбы,
вам прослезиться
пора бы!
Птицы, как боги, сидят на ветвях,
светятся листья в зелёных глазах,
дождь
начинается
капать…
– Боги, не плакать,
не плакать!
14
Укол, холодное
во рту, с наркозом
музыки во льду
я повторяю
ерунду: «Мы все
в долгу
перед дождём, которого —
не ждём…»
А боги не говорят:
«Зубы у нас болят».
А что они говорят? Не знаю,
что говорят. Только
не говорят: «Зубы у нас —
болят».
«У золотых ребят».
«Больно у нас болят».
15
Кто занят книжкою, как девушкой
своей, за августеющей дубровой,
тот тенью бога хромоногой покинет
крымский лес и встанет у дверей.
Заумный козий бог темнеет в темноте:
но мы давно не дети, мы – не те,
высокая и русская не очень, где листобой
с тобой желтеет ночи, где цедит свет
знакомая звезда, где нашего народа
борода, где виден сон…
Я вижу сон…
Во сне —
мне кто-то говорит
и повторяет:
КАК БОГИ ВЛАСТВУЮТ СОЗНАНИЕМ БОЛЬНЫМ
И. . . . . . . . . . . . . .
