Китайский десант. Андрей Поляков

      …дождик в каплях: «да-да»,

      а одна: «ад-ад»

      (это в силе обратная осень)…

      Нет, я не длился вчера этой осени ночью одной. Я слушал

      как дети дождя шелестят за стеной, поют, обращаясь

      к родным и любимым шумящих деревьев ветвями сновидцам

      в ненаглядной своей красоте… словно бабочка бьётся в аорте…

      Просто мёртвые так не поют. Только ангелы очень поют, отпуская

      друг друга на землю на небесного веса верёвках в редком облаке

      ласточек, в маленьком блеске маслин. Товарищи маи, товарищи вёсны,

      товарищи вёсла и цапли в воде – вот бывает, что так напевают.

      Звучат непонятно, поют о руках и богинях, похоже на то,

      как если бы я пробегал под рекою Салгира, квадратно-осенней

      луной осветлённый, печальный, весёлый, больной… борода

      до утра вырастает чуть-чуть, мягко плешь серебрится монеткой…

      Сутулый очкарик, бледен, слаб, дождевою водою, как ветром, волнуем,

      наделённый библейским кустом бороды, я торжественно сплю наяву,

      подражая дождю бормочу, облачённый в себя, опьяняясь антично

      стихами, чьи слова – города под водой… или нет —

      журавли кораблями… Что ж, печально весёлый, я крестиком в стороны

      руки раскину китайской в рубашки пустых рукавах (а на сердце —

      свеча и просфорка), я, незримо качаясь на жёлтых и чёрных иного

      эфира волнах, подержу в голове Персефонку… Пускай православный,

      но всё же… Пускай я крещёный, но всё-таки часто мне хочется

      осенью верить каким-то богиням красиво-ночным, в теле плоти собой

      засыпая, все их тёплые руки, как листья, к лицу прижимать, на весу

      драгоценных верёвок теплеть, а богиням – облизывать пальцы…

      И не то, что б хотелось слезами молиться на женские части

      дождливых богинь молодых, но всё-таки хочется временем часто

      хоть бы издали в Таврике слышать как чьи-нибудь дети порой

      поют за китайской по цвету, из-за листьев осенних, стеной:

      «Богини левая рука

      бела,

      как в мае

      облака,

      а правая

      рука —

      червонная

      рука,

      а третия рука —

      невидима пока,

      а третия рука —

      невидима

      пока…»