и новых Россий трансформировало глобальную геополитику. В целом, западные историки империи больше всего интересуются ролью морских империй в создании современной мировой экономики. Основная причина такого интереса кроется в марксистской критике империи, построенной на экономическом анализе и идущей к самому сердцу идеологических разногласий не только во время холодной войны, но и в сегодняшних дебатах о бедноте и зависимости «третьего мира». Однако, в создании современного мира роль европейской колонизации не менее важна, чем интеграция империй в мировую экономику. Русские колонизировали, в основном, прилегающие территории. Британские колонисты чаще всего путешествовали за море. Почти все бывшие колонии Британии теперь – независимые государства. Многие земли, колонизированные русскими, до сих пор являются частью Российской Федерации. В своем обзоре колониализма Юрген Остерхаммель утверждает, что это – типичное различие между морской и сухопутной колонизацией17.
Нетрудно понять, почему так происходит. Океанские пути сообщения длинны и уязвимы. У метрополии вполне может не хватить сил, чтобы оградить заморские колонии от внешней угрозы или остановить внутренних врагов. У колонистов долгое и опасное морское путешествие создает впечатление, что они находятся в новой чужой земле. Такое же ощущение может возникнуть и при столкновении с естественной окружающей средой в чужой земле. На окраине империи существуют свои собственные нравы и общество, которое неизбежно отличается от иерархической системы метрополии. Все правда, но этого недостаточно, чтобы объяснить различие траекторий русской, британской и испанской колонизации. Огромная пропасть лежала между казаком и царской элитой XVII века, еще больше был политический и культурный разрыв между лондонскими и виргинскими джентльменами. Сознательное регионалистское движение и особая идентичность возникли в Сибири в XIX веке как результат отчасти пограничных условий, отчасти смешения с местным населением18 (ни один британец не считал для себя возможной общую с местным населением и отличную от британской идентичность). В ином политическом контексте вполне можно было бы себе представить возникновение отдельной казацкой и сибирской государственности. Царское правительство следило за тем, чтобы такого не произошло.
Ключевым фактором в искоренении политически значимых казацкой или сибирской идентичностей являлся отказ царского правительства разрешить что-либо похожее на колониальные собрания или другие политические институты, вокруг которых создавались, политизировались и защищались отдельные идентичности в Британской империи. В Испанской империи не было ничего сравнимого по масштабу, но провинциальные институты, заполненные креольскими элитами, которые часто покупали свои должности, также способствовали укреплению отдельных идентичностей и определению границ будущих независимых государств. Здесь можно провести очень приблизительную
