Вася отодвинул бумагу и, выждав момент, когда свидетель замолчала, заметил, обращаясь к Девяткину.
– Я вчера футбол смотрел. Да… Разные я игры видел, но такого безвольного поражения «Спартака» давно не было. Как подменили команду. Паралитики, а не футболисты. Отсутствие физических кондиций – это ладно. Но полное нежелание играть… Это уже выше моего понимания.
Девяткин только вздохнул в ответ.
– Ты ведь, Юра, за «Спартак болеешь? – дядя Вася прекрасно знал, за какую команду болел Девяткин. – Или ошибаюсь?
– Слушай, у нас тут труп свежий, а ты про футбол, – Девяткину нечего было сказать в защиту «Спартака» и он торопливо менял тему разговора. – Давай про футбольные дела после работы.
– В прежние времена свежие трупы тебе не мешали говорить о спорте. Даже наоборот. Ты всегда во время осмотра мест происшествия на футбол сворачиваешь.
– Теперь я решил избавиться от этой дурной привычки, – отрезал Девяткин и бросил на эксперта испепеляющий взгляд. – И тебе пора.
На экране ноутбука Дорис увидела самою себя. Она сидела на даче покойного режиссера, за его рабочим столом. Вот она ссутулилась и углубилась в чтение дневника. Затем наклонилась, вынула из сумки портативный сканер, провела им сверху вниз по странице. Затем сканировала следующую страницу.
– Я прокручу дальше с вашего разрешения? – спросил Грач. – Там все одно и то же.
Он нажал кнопку. Дорис отвернулась, чувствуя, как щеки наливаются краской, будто ей надавали пощечин.
– Я хотела все объяснить, – сказала она. – Хотела рассказать, но не смогла. Там на даче в присутствии милиционеров и этих людей из поселка я была совершенно раздавлена. Я просто сидела и смотрела на происходящее, будто видела страшное кино. Я решила, что верну дневник позже… Как к вам попала эта запись?
– Тут все просто, – вздохнул Грач. – Я на даче не только сторожа держал. Но и еще кое-какие меры принял. Во избежание воровства. Когда позавчера мы были на даче, я вынул кассету из камеры. И опустил в карман. Сначала про пленку позабыл. Я вам доверял. Даже не мог подумать, что вы способны на это…
Дорис хотела вытащить из сумочки носовой платок, но его не было. Зато нашлась пара бумажных салфеток. Она вытерла слезы, стараясь смотреть на экран монитора, но слезы снова набегали на глаза, изображение оставалось нечетким. Съемку вели откуда-то сбоку и сверху, видимо, камера была установлена между книгами в одном из открытых шкафов. Звук из ноутбука выходил едва слышный. Кажется, Грач позвал Дорис, сказал, что заводит машину, пора уезжать. Она что-то ответила. Затем подняла голову и долго смотрела через окно на луг и лес, будто впервые их видела и спешила насладиться этой красотой.
– Обратите внимание, как долго вы любуетесь природой, – сказал Грач. – Я сперва не придал этому значения. Ну, природа у нас и вправду прекрасная. Почему бы, как говориться, не бросить взгляд? На
