доставали истрёпанную карту. Это называлось – путешествовать малой кровью.
– Давай, – говорил Кирилл, а Мокашов жмурился и опускал отточенный карандаш. Вся карта была в карандашных точках, и когда он попадал в «обследованный» район, прицеливание повторялось.
– Готово, – кивал Мокашов, и они ехали туда, куда ставилась точка. И эти малые путешествия и случайные встречи с людьми были каждый раз интересны по-своему.
– Как вам, – вежливо спросил Мокашов, – нравится у нас, Дмитрий Дмитриевич?
– У вас ничего. Вы мне сами не нравитесь.
– А я, Дим Димыч, уже на пятом курсе на себя рукой махнул.
– Что же вы раньше не сказали?
– Лучше поздно, Дим Димыч.
– Да, весна, – неопределённо сказал шеф, и они насторожились в ожидании настоящего разговора.
– А кого, Дим Димыч, вы считаете вестником весны?
«Если начнётся настоящий разговор, то чем он для них закончится?»
Шеф лишь плечами пожал.
– Кого? Скворцов? Грачей? – пристал Кирилл как банный лист.
– Ну, хотя бы.
– А ведь это нечестно.
– Почему?
– Мартовский кот – настоящий трубадур весны, – торжествующе объявил Кирилл.
Мокашов взглянул на него с удивлением: отчего тот несёт заведомую чушь? Разговор теперь походил на непонятную пантомиму, на игру для дурачков. Но шеф не обрывал, а наоборот, поддерживал гаснущий огонёк.
– Птицы – это официоз, номенклатура, официально признанные. Вроде космонавтов, что славу гребут.
– А коты?
– Коты – серая скотинка, неприметные герои. Есть выражение: кот в мешке…
– А не кажется вам…
– Нет, Дим Димыч. Признаем без ложной скромности: нам никогда ничего не кажется, и мы не ошибаемся. Я говорю так, Мокашов наоборот. И кто-то из нас утверждает правильно.
– А с диссертацией? Без ложной скромности, вам сам бог велел.
– Что вы, Дим Димыч? Защитись я, и все непременно будут спрашивать: как он промылился в кандидаты? А пока поголовно удивляются: отчего я не кандидат?
– А у вас как с аспирантурой, Борис Николаевич? Не собираетесь?
– Пока нет.
– И правильно. И так сделаете, если есть голова.
– А в этом вы не правы, Дим Димыч, – отчего-то противоречил Кирилл. – Как же? У аспирантов на худой конец лишний отпуск.
«Об аспирантуре Кирилл обычно говорил, мол, совершенно плёвое дело».
– Я на совете с Филюшкиным сидел, – улыбнулся шеф. – У него базис аспирантуры. Аспирантура теперь на хозрасчёте. Ассигнования от внедрения. Внедрений нет – и ассигнования наполовину срезали. А поток диссертаций не уменьшается. «Я, – говорит, – в этом полугодии совсем их субсидий лишил, а диссертаций перевыполнение…»
– А что
