изваяние слышать и говорить.
– Это кена – старинная индейская флейта.
– Мне очень понравилось.
– Еще бы не понравилось, ведь она воскрешает в тебе то, что давно умерло, – лицо женщины по-прежнему не выражало никаких эмоций, а голос был ровным, как гул ветра.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что сказала. Посмотри вокруг, и сам поймешь. Только смотри зорко, а не так, как привык смотреть…
Женя обвел взглядом комнату и вдруг с удивлением обнаружил, что картины складываются в единую панораму, замыкающую пространство со всех четырех сторон: впереди, наползая друг на друга, громоздились горы; справа – город с золотым дворцом; сзади – примитивный мост через широкую реку, а он сам находился в центре и почему-то не чувствовал себя чужим среди всего этого.
– Кажется, я понимаю… – произнес он медленно, – но не могу объяснить.
– А зачем объяснять словами то, что понимаешь? – резонно возразила женщина, – зачем, вообще, что-то объяснять, если мы не в состоянии ничего изменить? Только Великий Инка все знает и может все объяснить. Он принял на себя все думы подвластных ему народов. Как Великий Ленин.
Сравнение получилось настолько шокирующим, что Женя не нашелся, что ответить.
– Хочешь, я подарю тебе картину? – спросила женщина, – тогда ты в любой момент сможешь бывать там, откуда пришел.
– Постойте! – Женя подался вперед, нарушая статичность сцены, – вы что, верите в прошлую жизнь и хотите сказать, что когда-то я был индейцем?..
– Чувствовать это наверняка, можешь только ты сам, – женщина пожала плечами, – скажу я «да», или скажу «нет» – ты вовсе не обязан мне верить, ведь так?
– Так…
– Тогда зачем спрашиваешь?
Диалог получился настолько исчерпывающим, что Женя больше и не знал, о чем говорить. В самом деле, ведь абсолютно все есть вопрос веры. Даже самый неопровержимый факт можно подвергнуть сомнению, и только вера расставляет вещи по своим местам – а вера эта заключена в нас самих, в наших желаниях и восприятиях. Таким образом, получается, мы видим мир только таким, каким хотим его видеть, а остальное – есть наши сомнения в собственной вере…
– Это старая индейская мудрость? – спросил Женя.
– Это просто мудрость, – женщина улыбнулась (если, конечно, можно назвать улыбкой чуть дрогнувшие уголки губ).
Женя не был готов к продолжению беседы, и проблема заключалась не в тяжелой голове и похмельной сухости во рту, а в том, что он не способен апеллировать понятиями, которые в чужих устах кажутся абсолютными.
– Помогите мне выбраться отсюда, – попросил он.
– Откуда? – женщина подняла взгляд на картины.
…Блин!.. Почему она все время мыслит такими глобальными категориями?.. – это было первое, что пришло на ум, но тут же Женя подумал,
