Да ноги убери!
Чижов поднял голову. Рослый чеченец, сидевший напротив него, повернул голову к своему соседу русскому и проговорил эти слова прямо ему в ухо. Тот зашевелился, нагнулся и вытащил из под деревянной скамьи большую черную сумку. Алексей безучастно смотрел. Сам чеченец был одет довольно тепло. Просторная черная кожаная куртка с мехом, широкие теплые штаны и полусапожки с выглядывавшими из них серыми вязаными шерстяными носками позволяли ему легче переносить холод, хотя и ему было, безусловно, не жарко. Вытащив правую руку из теплой перчатки, чеченец рывком расстегнул «молнию» на сумке, вытащил оттуда безрукавку из овчины и пару шерстяных носков и бросил их на колени Алексею.
– Надевай. А то совсем замерз, я вижу. Я-то знал, куда еду, у меня двоюродная тетя в военкомате работает, успела предупредить, вот матушка и дала... Давай! – И он мотнул головой снизу вверх. – Да не сомневайся! – добавил он, заметив колебания Чижова – Это все чистое, я еще не надевал. Давай, – повторил он и надел перчатку обратно.
Алексей долго не раздумывал. Стиснув зубы, он непослушными руками быстро расстегнул телогрейку, надел теплую овчину на рубашку и так же быстро натянул носки. Застегнулся, опять сжался, согреваясь, и только потом сообразил.
– Благодарю, – произнес он непослушными губами и кивнул головой.
«Странный какой-то чеченец – пронеслось у него в голове. – Свои вещи мне дал... Хотя я бы тоже так сделал, но ведь я – это я, а это кто... Все-таки есть среди них и нормальные».
Чеченец кивнул в ответ:
– Кюри меня зовут... – Он помолчал. – Арби все хотел тебя увидеть, но Рамазан пока запретил. Потом разберетесь, говорит, – он усмехнулся непослушными губами. – А ты не очкун, молодец... Хотя тогда в вагоне я до тебя не дотянулся, не получилось... – И он ухмыльнулся. – Ну, потом побазарим, а щас доехать надо на этом б...дском морозе...
Алексей в ответ промолчал. Действительно, в этот момент было не до разборок.
По прибытии в бригаду будущих солдат поселили в отдельное помещение, распределили по учебным взводам, назначили сержантов, и начался курс молодого бойца. Во внутренние войска традиционно призывали очень много нерусских, чтобы свести к минимуму возможность контакта с осужденным элементом. Киргиз из горного кишлака, начавший осваивать русский язык только в армии, намного легче выстрелит в русского заключенного, чем это сделает русский солдат, и будет гораздо строже осуществлять надзорные функции. Разность менталитета, языка и веры позволяли долгое время изолировать солдат от осужденных и сводили к минимуму возможность любого контакта. Все эти особенности учитывались командованием, и в бригаде внутренних войск МВД по Северному Уралу звучала азербайджанская, казахская, украинская, молдавская речь, а также присутствовали практически все языки Северного Кавказа. Русских было очень мало, и в основном они занимали сержантские должности. Присутствовала и дедовщина,
