style="font-size:15px;"> Впервые за все это время насмешливый взгляд незнакомца метнулся к Эмме. Но даже этого мимолетного взгляда было достаточно, чтобы вспыхнули ее бледные щеки. В его словах присутствовала неоспоримая и убийственная правда.
Йен Хепберн снова встал между ними, и Эмма почувствовала облегчение.
– Ты можешь насмехаться над нами и притворяться, что мстишь за своих предков, как делаешь это всегда, – презрительно ухмыляясь, сказал Йен, – но любой здесь знает, что Синклеры всегда были всего лишь обыкновенными головорезами и ворами. Если ты и твои бандиты пришли лишить гостей двоюродного деда ювелирных украшений и кошельков, тогда почему, черт возьми, тебе не заняться этим и перестать попусту тратить слова и наше время?
Жених Эммы с удивительной энергией метнулся вперед, едва не сбив ее с ног.
– Я не хочу, чтобы внучатый племянник принимал участие в моих сражениях. Я не боюсь такого дерзкого щенка, как ты, Джейми Синклер, – заворчал граф, проходя мимо племянника и потрясая сжатым костлявым кулаком. – Делай что хочешь, я тебя не боюсь!
– О! А я пришел не за тобой, старикашка! – Ленивая улыбка коснулась губ незнакомца, и он, достав из-за пояса килта блестящий черный пистолет, указал им на белоснежный лиф свадебного платья Эммы. – Я пришел за твоей невестой.
Глава 2
Эмма пристально всматривалась в холодные зеленые глаза незнакомца поверх дула пистолета, и в ее голову вдруг пришла мысль, что, оказывается, существует кое-что похуже брака с трясущимся стариком. Густые темные ресницы, обрамляющие эти глаза, ничуть не скрывали невысказанной угрозы, блиставшей в их глубине.
При виде пистолета, направленного на грудь Эммы, ее мать прикрыла рукой рот, чтобы заглушить вырвавшийся крик. Элберта и Эдвина уцепились друг за друга, на одинаковых шляпках дрожали букетики шелковых фиалок, а голубые глаза расширились от ужаса. Эрнестина судорожно искала в сумочке нюхательную соль.
Отец Эммы вскочил на ноги, но так и не сделал ни одного шага. Казалось, что какая-то сила, более мощная, чем самозабвенная любовь к дочери, пригвоздила его к месту.
– Послушайте, – рявкнул он, уперев руки в спинку передней скамьи, – что вы этим хотите сказать, черт возьми?
Священник отступил к алтарю, умышленно отдаляясь от Эммы, граф опустил сжатый кулак и медленно, еле волоча ноги отодвинулся назад. Теперь между сердцем Эммы и заряженным пистолетом не осталось никакой преграды. Судя по выжидающей тишине, повисшей среди гостей церемонии, Эмма с Синклером, видимо, превратились в двух главных героев. Эмма подумала, что ей надо как-то отреагировать на происходящее. Наверно, она должна упасть в обморок, разразиться слезами или хорошенько умолять незнакомца сохранить ей жизнь.
Она понимала, что скорее всего именно этого от нее ждут все присутствующие. И это придало ей мужества подавить собственный пробуждавшийся страх, встать прямо и, вздернув подбородок,
