разговоры велись так или иначе перед каждым судебным расследованием. Толку в них не было никакого, а поссориться можно, поссориться вообще легко. И Логан использовал единственный аргумент, против которого адвокат не мог возразить:
– Стенли, нам запрещено обсуждать в ходе процесса степень достоверности показания Свидетелей. Нам запрещено обсуждать техническую сторону, поскольку это может нарушить… не достоверность показаний, ты знаешь, а изменить временной интервал. Уменьшишь на день-два, а это может оказаться критическим.
Лутвик махнул рукой.
– Надеюсь, – сказал он, – когда-нибудь ты снизойдешь до того, чтобы объяснить простым гуманитариям вроде меня прекрасную, замечательную, но лично мне все равно непонятную природу этого явления. Восьмой раз я буду присутствовать на судебном процессе с вызовом Свидетеля, и восьмой раз буду ощущать себя как на представлении фантастического спектакля.
Логан пожал плечами.
– Ты об этом хотел говорить?
Лутвик смешался.
– Нет, – сказал он, помедлив. – Эта тема… Как у Калигулы: «Карфаген должен быть разрушен». Вертится в подсознательном. Я хотел предупредить, чтобы ты был осторожен. Если служба расследований при прокуроре узнает, тебе дадут отвод, и это может… да что там «может»… это непременно скажется на твоей карьере. Согласись, это нарушение может вызвать…
– О чем ты? – недоуменно сказал Логан.
– Не в интересах защиты делать такое предостережение, и я бы промолчал, но мы ведь друзья, Лог, и я не могу…
– Ничего не понимаю, – решительно произнес Логан. – Ты можешь выражаться яснее?
– Ты не мог не понимать, когда встречался с этой женщиной!
Логан почувствовал, как у него похолодели пальцы. Черт возьми, если кто-то и видел его с Эммой, то какое право имел Лутвик указывать ему, как себя вести?
– Ты хочешь сказать, что встречался с ней, не зная, кто она?
– Нельзя ли без намеков, Стенли? Мое личное дело – с кем и когда…
– Только в том случае, если эта женщина не жена обвиняемого!
Логан смотрел на адвоката, не желая слышать. Такого не могло быть. Эмма…
– Я очень сожалею… Ты действительно не знал? Ну, конечно. При твоей щепетильности я должен был предположить… Ты бы не стал…
– Эмма…
– Эмма Честер, с которой ты встречался позавчера и вчера, – супруга обвиняемого Эдварда Хешема.
– Господи…
Он полюбил ее, еще не видя, а только предчувствуя встречу, которая могла бы изменить его жизнь. Он полюбил ее, когда увидел. Она явилась, как ангел, в ореоле тонких солнечных лучей, и он сразу узнал женщину утренней грезы.
Все не так?
Он понял, чем объяснялось его утреннее предощущение. Тогда ему и в голову не пришло. Но теперь…
Эмма. Как она могла?
– Прости,
