увидела, как на служанку набросилось несколько мужчин в плащах и масках, которые бросили ее в крытую коляску и умчались. Понимая, что похитить должны были ее, Барбара испугалась и решила спрятаться у Казановы. А потом последовал такой поток слез, что сердце Казановы не выдержало.
– Моя бедная девочка, – пробормотал он.
Она была так беспомощна, что он раздел ее и отнес в постель. Сам он лег спать рядом, прямо в одежде, а на рассвете разбудил ее и посоветовал обратиться за помощью к кардиналу, сказав, что надо пасть перед ним на колени и откровенно все рассказать. Впрочем, не все. Не нужно было рассказывать, что она провела ночь в постели Казановы. И, конечно же, добрый кардинал убережет ее от позора и соединит с любимым…
А на другой день пришел аббат Гама и заявил, что кардиналу все известно, что соблазнитель Барбары – друг Казановы, а также что все теперь убеждены, будто девушка провела ночь в его постели, и возмущены его, Казановы, нескромным поведением. И напрасно венецианец уверял, что ему совершенно безразлична эта Барбара и что ему смешна даже мысль о том, что он мог бы переспать с ней.
– Тем не менее, эта некрасивая история вам очень повредила, – сказал аббат Гама.
Вечером Казанова пошел к кардиналу Аквавива и узнал от него, что Барбара отправлена в монастырь, а ее история уже стала главной темой пересудов в Риме, и Казанове в этой истории приписывается едва ли не главная роль. Естественно, Казанова вновь принялся все отрицать, но кардинал жестко оборвал его и сказал, что пустая болтовня его не трогает, но и полностью игнорировать общественное мнение он не может, а посему Казанова должен немедленно покинуть Рим, желательно под каким-нибудь благовидным предлогом.
– Уходите, – сказал он, – и не показывайте мне своего отчаянья.
Два часа бродил потом Казанова по Риму, пытаясь найти выход из сложившегося положения, но все было напрасно. В кои-то веки он сказал чистую правду, но ему не поверили. В кои-то веки он совершенно бескорыстно сделал доброе дело, и сам стал крайним.
Правильно говорят, что правда необычайнее вымысла, ведь вымысел должен придерживаться правдоподобия, а правда в этом не нуждается. Правильно говорят, что всякая правда, стоит ее высказать, теряет свою несомненность и приближается ко лжи, а любое доброе дело – наказуемо.
Глава шестая
Пригожий юноша, или все-таки девушка?
Ежели существует удовольствие и ежели насладиться им можно только при жизни, то, следовательно, жизнь – счастье.
На пути из Рима в Анконе Казанова остановился в лучшей гостинице. За ужином он увидел за соседним столом пожилую женщину, двух девушек и картинно-красивого мальчика, который, как оказалось, был певцом-кастратом, оперной примадонной примерно семнадцати лет.
Семейство это было из Болоньи, и кастрат, которого звали Беллино, по просьбе окружающих сел к клавиру и стал петь. Голос его был чарующе красив, и Казанова, глядя на него, мог поклясться,
