и светлых помещениях, за большими столами и в присутствие уполномоченных делегаций. На самом деле, большинство вопросов до таких кабинетов не доходят, а те, что доходят уже решены, препарированы, перетерты жерновами закостенелых мнений и выложены на бумагу. Очень часто в них уже не остается даже десяти процентов начальной затеи, зато в них учтены интересы обеих сторон, юридическим рентгеном просвечена законность соглашений, все копья обломаны, все уступки уже сделаны. Так что большие люди только подписывают уже принятое за них десятками людей поменьше взвешенное решение.
Но есть часть дел, которые не доходят ни до внимания больших чинов ни до общественности. Их обычно называют подковерной возней, но именно эти дела и составляют большую часть политики. Эта возня влияет на всё, и влияет так сильно, что порой может даже изменить так называемый генеральный курс.
Сейчас из начала девяностых я понимал, что несколько лет назад все работало как часы, масса вопросов и дел решалась телефонным звоночком, где какой-нибудь Семен Ильичь со смехом предавался былыми воспоминаниями с каким-нибудь Петром Игнатьичем и в скользь упоминал, “а нем мог бы ты мне помочь…” По сути вопрос на этом был решен. С началом перестройки всё изменилось коренным образом. Если раньше всё решали связи, то сейчас основным мерилом стали деньги. Подливали в огонь бывшие вероятные противники. Новая политика открытости и доверия во главе со ставропольским комбайнером раскачивала монолит государства. И людям, понимающим, стало ясно, что в фундаменте уже есть трещины, и колос может не устоять.
Десять лет назад в кабинетах второго главного управления КГБ СССР царила тишина и покой, отлаженные схемы работали в утвержденном порядке и, самое главное, никакой спешки. В конце восьмидесятых началась паника, бумага уходила пачками. Было совершенно не ясно за что браться. Но после первых отказов в проведении спецопераций, под предлогом, опять же, новой политики, стало ясно, что мы проиграли. Первая реакция – шок от понимания ситуации, после апатия, затем мозг подготовленного человека встраивается и начинает работать в новых условиях.
Я замедлил шаг перед дверью кабинета на мгновение и резко постучав вошел.
В небольшом прокуренном кабинете работало радио, передавая сигналы точного времени
– Как всегда пунктуален, Тимур Георгиевич.
Я улыбнулся вместо ответа и пожал вяло протянутую руку.
– Семен Егорович, не стал выдавать по телефону причину моего приезда, но дело серьезное.
– А у нас других-то и не бывает. – Хозяин кабинета небольшой лысеющий человек достав из пачки импортных сигарет одну начал ее крутить разминая. – Привычка, понимаешь, – он показал мне сигарету. – Вот мы все строили-строили, а сигареты у них лучше. Кури.
Он придвинул ко мне пачку, но я отрицательно покачал головой.
– А ну, да, ты же не куришь. Мне даже интересно, что заставило тебя приехать ко мне? В былые годы, помнится, ты нашего брата вызывал. Сейчас-то что?
Я открыл портфель и положил на стол папку с бумагами.
Семен Егорович даже не притронулся к документам, словно ничего не произошло, но по искре, проскользнувшей в его серых глазах, я понял, что заинтересован он крайне.
– Так, всё-таки, что же заставило тебя выползти из своего укромного уголка? – Спросил он прикуривая.
Я показал пальцем на папку на столе:
– Тут запись разговора одного высокопоставленного партийного чиновника не с тем, с кем надо.
Мой оппонент откинулся в кресле и улыбнулся.
– Тимур, ваша проблема, не твоя, а всей вашей системы, в том, что вы, как сейчас принято говорить, не сечёте фишку. Понимаешь? – Он открыл верхний ящик стола и достал пачку долларов. – Раньше я за такое сел бы. А сейчас? – Он усмехнулся. – Тимур, мой тебе дружеский совет, начинай искать себе работу. Шпионов больше никто не ищет. Всё, ваше время закончилось.
Теперь пришло время улыбаться мне.
– Сеня, ты же меня знаешь давно. Неужели ты думаешь, что я пришел бы к тебе по вопросам какого-нибудь шпионского скандала.
– Ну, бог тебя знает.
– Сень, ты документики-то открой, почитай. – Я смотрел как он берёт со стола паку и продолжал говорить. – В наших руках, Семён Егорович, осталось очень много полезных инструментов, как говорится, контора пишет.
Хозяин кабинета изменился в лице, сложил все бумаги на место и прикрыл папку рукой.
– Когда вы это сделали? – он махнул рукой. – А, ладно, кто еще об этом знает?
– Это прошло по моему отделу, есть еще одна расшифровка в моем сейфе.
– А пленка?
Я посмотрел на портфель. Он в недоумении тоже перевел взгляд на него.
– Пленка
