все это значит, он ответил: лучше мне не знать. По-моему… дело касается людей… – Взгляд Моники блуждал по фотографиям, черно-белым и цветным, которые висели на стене, рядом с камином. На снимках были изображены разные люди.
– Каких людей? – Уильямс проследил за направлением ее взгляда и встал.
– Известных.
– А поточнее? – Он оглядел фотографии. Цветная семья на Трафальгарской площади: Джонни Клейнтьес, Моника, ей, наверное, лет пять, тогда ее ножки были полненькими и гладкими. Тогда они у нее еще были.
– Из АНК. Из руководства…
– Помните какие-нибудь фамилии?
На некоторых фото Клейнтьес был снят с теперешними членами правительства. На Красной площади, в Берлине – на фоне Берлинской стены. В Праге. Да уж, весьма характерные места для туризма во времена холодной войны.
– Он не говорил.
– Совсем ничего не говорил? – Уильямс посмотрел на свадебную фотографию Джонни Клейнтьеса. Мать Моники в белом; совсем не красавица, но гордая.
– Ничего.
Уильямс отвернулся от снимков и посмотрел на Монику.
– Мисс Клейнтьес, нам жизненно важно знать, какие именно сведения находятся сейчас у мистера Мпайипели. Это в интересах страны.
Руки вспорхнули с колен, слезы градом хлынули из глаз.
– Я не хотела ничего знать, а отец не хотел ничего говорить. Прошу вас…
– Понимаю, мисс Клейнтьес.
– Спасибо.
Он дал ей время успокоиться. Она потянулась за бумажными платками и негромко высморкалась.
– Итак, какие отношения связывают вашего отца и мистера Мпайипели?
– Отец знал его по общей Борьбе.
– Нельзя ли поконкретнее?
Моника взяла еще один платок. Сняла очки и тщательно вытерла слезы.
– Три недели… две или три недели назад отец пришел ко мне на работу. Раньше он никогда так не делал. Он принес лист бумаги. Сказал, что там записано имя и телефон человека, которому он полностью доверяет. Если с ним что-то случится, я должна позвонить Крошке Мпайипели.
– Крошке?
– Так у него было написано.
– Вы удивились?
– Я встревожилась. Спросила, почему с ним что-то должно случиться. Отец успокоил меня: ничего не должно случиться, это просто на всякий случай, подстраховка, как делаем мы в «Санламе». Тогда я спросила, кто такой Крошка Мпайипели, и он ответил: «Феномен».
– Феномен?
Моника кивнула:
– Потом он сказал: «Боевой товарищ». Крошка был его соратником, они вместе сражались с режимом апартеида. И, по словам отца, Крошка рос на его глазах.
– В годы Борьбы ваш отец находился в Европе?
– Да.
– Именно там он познакомился с Мпайипели?
– Наверное.
– Что было дальше?
