газет перечитали. Забудься.
Есть более важное в жизни". "Вот именно и опять обнял Аллу и вновь впился в губы. Она не отстранялась. Чуть откинулась. Одна нога приподнялась и согнулась. "У тебя губы солёные. Чего ты их так напрягла. Расслабься". "А ты будь зубами осторожней" Они легли на тахту… Борис так яростно накинулся на неё, будто это он и впрямь боролся с антисемитами, а не воевал с собственной энергией, которую мог направить на бойню, а использовал по самому лучшему пути. Это был какой-то танец-борьба. Они переворачивались, то он сверху, то она, то сбоку, то сидя. Будто музыка играла. И с юности в его голове всегда при этом, если буря, а не спокойный ветерок, звучал финал девятой, "ода к радости". Главный признак, что ситуация не проходная – очень сейчас нужная.
Потом они лежали и курили. Алла, сложив губы трубочкой, выпускала дым медленной и тонкой струйкой. Борис развлекался, выбрасывая толчками дым изо рта кольцами. Алла понаблюдала за дымным художествами Бориса, а затем стала пытаться своей тонкой струйкой пронзить Борисовы кольца. Но только Аллин дым доходил до кольца, как оно начинала недолго колебаться, деформироваться и исчезало. "Как дым, как утренний туман", – сказала Алла и выкинула сигарету в пепельницу. Струйка дыма от непогашенной сигареты поднималась кверху и уже в независимости от Аллиных стараний проникала внутрь кольца. "Не надо стараться, тогда всё и получается" – почти прошептала Алла. "А ты не философствуй, а кури в своё удовольствие и не думай лишнего". "К вам это, маэстро, тоже относится. Ребята у тебя, как ребята. К тебе относятся нормально. Это ты вдруг увидел, что дымом со стороны можно попасть в кольцо". "Выход, Аллочка, мы с тобой сейчас нашли". "Если только не вход в новую проблему". "Проблема! Но проблем-с, так сказать". "Это и есть новая проблема" "Больно, ты серьёзная. Давай жить проще"." Только что ты метался и не знал, как быть и что делать. Нашёл выход?" "Я же тебе говорил, что нашли".
Закончился первый день.
Настроение в ординаторской было другое. Махмуд, вообще, прекратил всякие разговоры с Борис Исааковичем и демонстративно отворачивался, а то и уходил, как только появлялся объект газавата. "Ну, евреи дают! Кто бы мог подумать". "Взяли какие-то пункты, сообщили". "Не скупочные, как привыкли". "Вообще, добровольцев надо туда. Это им тогда не с арабами воевать. А с нами" Боря не выдержал: "А ты хороший воин, обученный?" "А евреи что, обученные?" "А ты не видишь?" "Не может такого быть. Вот посмотрим, что будет завтра. Эффект внезапности. Те же были не готовы". "Конечно! Блокировали страну. Грозили беспрерывно. Не сегодня-завтра должны были начать. Просто израильтяне их обогнали на один шаг". "Ладно, ладно. Послушаем завтрашние песни. Судя по новостям, у них уже нет ни танков, ни самолётов". "В Сирии ещё, в Иордании есть". "А вам что, ребята, так уж хочется, что бы евреев вырезали?" "Всех не вырезать". "А на пару десятков тысяч вы лицензию на отстрел даёте?" "Так война же, Борис Исаакович. Но вообще-то молодцы. Уважаю. Не то, что наши".
Борис с Женей уединились в кабинете.
– Жень,
