супремо[13].
– А может, и не быть, верно?
– Да, супремо.
– И опираясь на эту блестящую догадку, сынок, ты хочешь, чтобы я дал добро на допрос дворян?
«Какой я тебе, к демонам, сынок?!»
– Нет, супремо.
– А чего же ты хочешь, Торуго?
– Разрешения проработать этот след, супремо. Просто выяснить – может такое быть или нет.
– И как ты намерен это сделать?
– Ну, для начала я опрошу ночную смену стражи. Узнаю, не видел ли кто из них карету неподалеку от места преступления.
– А если кто-то видел карету?
Старик сидел за столом, нахохлившийся, как старая птица. Плечи его были укутаны двумя или тремя пледами, но он, судя по всему, все равно мерз – замок Иверино, в котором располагалось ведомство, вообще был местом холодным, а уж приморской зимой особенно. Морщинистое лицо кансильера судебной инквизиции было обращено к Ипию, на нем застыло выражение доброжелательного внимания. Что инквизитора совершенно не обманывало. Он знал, что облик доброго дедушки не более чем маскировка хищника, скрадывающего жертву.
– Буду выяснять, кому эта карета принадлежит.
Ипий прекрасно видел, что своими вопросами Торре просто подводит его к нужному ответу, но уйти с этой тореной дороги не мог. Хоть бы она и вела в ловушку.
– А когда узнаешь?
«Проклятый старик!»
– Вероятно, мне нужно будет поговорить с тем, кому она принадлежит, супремо.
– Тогда почему, сынок, палаш тебе в глотку, ты мне врешь?! И говоришь, что не просишь у меня разрешения на допрос дворян?! – голос кансильера взлетел ввысь, но в конце фразы сорвался на довольно позорный скрип. Годы брали свое, и рык рейтарского капитана уже не был так грозен, как прежде. При определенном воображении можно представить, как раньше сей трубный глас заставлял стоящих навытяжку солдат гнуться назад.
– Потому что это может и не понадобиться, супремо. – стараясь следить за голосом и тщательно подбирая слова, ответил Ипий. – Эта догадка может и не подтвердиться.
Джованни Торре склонил голову чуть набок, продолжая разглядывать стоящего перед ним инквизитора, отчего сходство со старой птицей только усилилось. Долгое время он делал это молча, и Ипий даже решил, что старик просто заснул с открытыми глазами (поговаривали, что военные могут откалывать фокусы и похлеще), однако тот наконец раскрыл рот и изрек:
– Знаешь, Торуго. Ты ведь мне нравишься…
«О нет, только не это! – мысленно простонал Ипий. – После этих слов всегда следует какое-то дерьмо!»
Опытный инквизитор не ошибся.
– Ты хороший следователь и дело свое делаешь добросовестно и усердно. И даже мои придирки по поводу опеки над юнцами – это лишь брюзжание старика, не более того.
«Но?»
– Но! – Торре выпростал из-под пледа руку и воздел
Супремо – буквально, – превосходный! Аналог русского «ваше превосходительство».
