пресмыкаться перед приёмной комиссией, распухшей от откатов. Это при том, что в смету подрядчик почти никогда не укладывается, потому что пока идёт строительство, материалы дорожают, плюс всякие накладки – то да сё. Тьфу! Зачем тебе лысеть раньше времени и язву наживать?
И верно: старший Вешкин с утра до вечера обретался на объектах, в авральные поры – едва ли не круглые сутки. Несмотря на руководящую должность, живота он так и не нажил. Но зато получал достаточно хорошие деньги. Однако это, по его словам, слабый аргумент. Сегодня они идут, а завтра – вилами на воде… Вдобавок ещё и здоровье потеряешь, и на кой тогда бонусы – на таблетки? Что имело веское обоснование, ибо Вешкин заработал инвалидность и трудился уже в более спокойной должности, хотя и ездил в недальние командировки. В эти дни он укреплял организм на курорте. Отца в вопросе жизнеустройства Сергея безоговорочно поддерживала мать, которая работала администратором в кафе и, разумеется, не желала такой доли сыну, более всего опасаясь зелёного змия, который в подобных местах имеет замечательно успешную охоту. При этом оба упирали на то, что дедушка Сергея работал учителем истории и пользовался во всей округе крупным уважением. Поскольку большинство старших жителей Нагорного когда-то училось у него.
– Ну ладно, – согласился Сергей, не обнаруживавший склонности ни к какому роду деятельности, но много слышавший про деда. – Учителем, так учителем, истории – так истории!
По крайней мере, один-то плюс имелся в учительской службе: солидный летний отпуск. Как раз им и пользовался учитель истории в эти замечательные последние летние дни. Он забирался вверх по реке до низины, где русло разделялось на несколько рукавов и стариц, образуя целую гирлянду малых и больших озёр. Тут имелись и роскошные болота, где среди густой осоки и камыша паслись небольшие, но тяжёлые сазаны и медлительные караси. Тут же охотились и окуни со щуками. Но взять и тех и других было непросто: сети не поставишь, а червяков и другую наживку обитатели болот игнорировали совершенно, обходясь каким-то блюдами болотного происхождения. К тому же снасти путались в траве, что выводило рыболова из себя, как ничто другое. Даже неистребимый гнус так не досаждал.
– А, чтоб вы треснули! – ругался человек, упустивший в водяной растительности упитанную плотву, которая, считай, была в руках. И он давал себе пощёчину, насмерть убивая зазевавшихся комаров, на смену которым дружно спешили другие. Когда вдобавок ему случалось сделать неловкий шаг и набрать полный сапог воды, остервенение достигало предела и проклятое место покидалось.
Сергей приноровился добывать рыбу и здесь. Он соорудил небольшую корчагу и забрасывал её в самую гущу травы, где поглубже. После уже с двумя-тремя удочками или спиннингом отправлялся на ближайшее озеро. Караси, как и чебаки, славились тут своими капризами – днём они нипочём не хотели клевать; другой раз не клевали
