знакомыми показались мне глаза Романа Телегина. Что же особенного подметил в них? Уж не зеленоватые ли крапинки? И не только они до боли волновали и вызывали воспоминания. Может, цвет волос? Вроде бы и нет. Видимо, он передался от блондина – Телегина-старшего. – Да, этот мальчик даже не подозревает, чем я еще его удивлю».
Я продолжал рассматривать мальчика и размышлял.
«Значит, едет к бабушке, а у нее когда-то бойко бегала по двору замечательная темно-русая девчонка. То кур созывала: «Цыпа-цыпа-цыпа!», кормила их, разбрасывая на утоптанной площадке зерно из совка, то развешивала на веревке постиранное белье, то корову с козами и овцами пригоняла с околицы по вечерам, а то до самозабвения играла с куклами под яблонями в саду.
Все хуторяне считали, что у этой девочки никого, кроме бабушки, нет. И все жалели ее, такую пригожую сиротку. Помню, родители говорили, что где-то под Москвой работает телеграфисткой ее мать, у которой было неудачное замужество. Вот и привезла она Иринку к бабушке неизвестно на какое время.
Иного не дано, – пришел я к выводу. – Роман Телегин – сын Иры».
– А хочешь, Ромка, я угадаю, как зовут твою маму?
– ???
– Не Ирина ли Алексеевна? И уж не Щелкина ли по девичьей фамилии?
– Ну, дя-день-ка… Ой-ой, Андрей Петрович! Вы – колдун!
– Какой уж колдун? В свое время заглядывался на нее. Это уж точно.
– Мама у нас красивая.
– Еще бы! Одна улыбка чего стоила. Улыбалась не как все, а как-то приподнимая правый уголок рта.
– Она и сейчас так улыбается.
– А еще, когда волновалась, сжимала пальцы на правой руке и оттопыривала мизинец.
– И сейчас так…
– Значит, она. Эх, Ромка, мы же с ней в одном классе учились и были хорошие товарищи. Беда в том, что когда в десятый перешли, она неожиданно уехала. С той поры след потерялся. Наверное, я виноват, что не искал ее.
– Это дело поправимое, – уверил Роман моими же словами.
– Благодаря тебе. Может, встретимся, вспомним о дружбе.
Одно за другим, как бы волнами, накатывали воспоминания. Мог ли я откровенничать и тем самым смущать парнишку? И нужно ли знать ему, что было у меня с Ириной? Не лучше ли вернуться к тому, о чем толковали раньше?
…Не знаю, о чем думал Роман, но у меня все никак не выходил из головы эпизод проводов капитана на вокзале, заодно припомнились грязные надписи на скамейках: «Спартак» – чИмпЕон!»
Ни Романа, ни его друзей я бы к футбольным фанатам не причислил. Фаны – вокруг да около футбола, лишь бы побольше шума наделать. А юные спартаковцы, уж если так они назывались, играли в футбол сами, причем на хорошем для их возраста уровне.
Может, что спросить об этих фанах у Романа? Как он их расценивает? А вдруг обидится, если у меня прорвется назидательный тон, который любой человек встречает в штыки? Разве навяжешь другим свое мнение? Душу человека не запрограммируешь – она сложнее любой электроники.
Я с осторожностью затронул
