очерчен враждебными уголками. Демону быть при молитве – что волку отдыхать на пирушке охотников.
– Если скажет солнце, что я – тьма,
И начну творить дела темные,
То я – воистину тьма.
Если скажет солнце, что я – тьма,
Но продолжу творить дела светлые,
Значит, солнце затмили тучи.
Хвост лупит по статуе громче, назойливее, залпы ледяного стекла как настоящие взрывы, демон пытается Халлига заглушить, сбить с толку, возмутить.
– И если в небе – лишь тучи,
Все равно я верен солнцу.
Хафал вскочил, прошел небрежно вокруг ледяной ступни. Повернулся к ней мордой, спиной к Халлигу и остальным, ноги расставлены широко, руки скрываются за скорпионьей тушей, возятся…
На большой палец бога с шипением полилась обильная желтая струя, демон довольно стонет.
– И если вокруг холод и тьма,
Найду тепло и свет,
Где их нет.
Холод, согрей.
Тьма, озари.
Солнце не в небе,
Солнце – во мне.
Из глубины небес на Халлига опустился столп света, в снегопаде границы луча различаются четко, световая колонна издает приятное хоровое пение. Молитва услышана и принята, боги довольны.
Свет угас, жрец поднялся, к Эгорду идет совсем иной Халлиг, будто родился заново, взгляд устремлен поверх Эгорда, жрец воодушевлен, хоть в улей драконов сейчас кинулся бы без раздумий. Благословение коснулось и Эгорда, воин-маг чувствует себя гораздо лучше.
– Ого! – восхитился Тиморис. – А это было чего?
– Главная молитва Светлого Ордена, – объясняет Леарит. – Между прочим, именно эту молитву послушники читают при посвящении в жрецы, и если боги отвечают, послушник в Орден принят, отныне он – жрец света.
– Здорово! Но мне с моими наклонностями такое не светит. И ладно, хватает того, что время от времени меня лечит такая прекрасная богиня. И не говори, что бывшая! Для нас ты всегда богиня!
– Спасибо, друг мой!
Леарит закончила исцелять, щека Тимориса вновь целая, от удара в глаз не осталось и следа, настроение выше крыши, зубы сияют полными рядами.
Пластины Хафала вновь обрели бурый цвет, ожоги исчезли. На демонах все заживает быстрее, чем на собаках, даже лечить не нужно. Впрочем, статуи, что Хафал попортил, тоже как новенькие. Их лед пропитан мощнейшими чарами, любые повреждения зарастают очень скоро.
– Когда боги с тобой, чувствуешь себя непобедимым, – признался Халлиг. – Даже смерть не страшит.
– Такова натура божьих детей, – говорит Эгорд. – Детям спокойнее, когда рядом отец, который все видит, знает и понимает. Кто-то больший, чем они, чьей воле можно служить, не принимать решений, не брать ответственность. Даже за свою жизнь. Если над человеком нависает смерть, умирать легче, думая, что так угодно богам.
Халлиг озирает Эгорда,
