концентрацию обычно помогает Борис, но смыш по-прежнему спит за пазухой, а будить не хочу.
Коридор, по которому мы шли, закончился тупиком.
Я сплюнул.
– Придется назад.
– Погоди.
Дух распался на десятки ленточек, каждая вползла в одну из трещин тупика. Какое-то время из стены гудит, как из пчелиного улья.
Коридор задрожал, и стена обрушилась крупными глыбами.
Призрак парит по другую сторону завала. Шляпа-цилиндр, фрак, а в руке тросточка.
– Вуаля!
Призрак снял цилиндр, легкий поклон, хвост извивается бодро, как накормленное хворостом пламя.
Коридор задрожал снова.
Потолок надо мной растрескивается.
Я едва успел взбежать на холмик завала, сзади загрохотало. Когда я оказался рядом с призраком, коридор, откуда сбежал, превратился в сплошную каменную свалку в мареве пыли.
Призрак вжал голову в плечи.
– Ой.
Хихикнул в кулак. Шляпа, фрак и трость исчезли.
От того, чтобы влепить кое-кому подзатыльник, меня удерживает лишь то, что ладонь пройдет сквозь цель.
– Я уже наскучил, и ты решил меня убрать?
Принц, потупив взгляд, чешет в затылке. Видимо, мысленно от меня все-таки прилетело.
Под плащом на груди запищало, в мыслях возникла картинка, где я крошечный и край плаща, словно смышиный хвостик, придавила плита, не могу выбраться. Это Борис подумал, что мне угрожает опасность.
Не успел я пожалеть, что разбудил маленького друга, как тот уже перебрался на плечо.
Чешу пальцем между его ушками.
– Прости, родной. Нашему мятежному высочеству приспичило пошуметь…
– И это вместо спасибо, – сказал дух.
– Спаси, бог, кого-нибудь от такого спутника, как этот. Ибо меня спасать уже бесполезно.
– Гад.
– У гада учусь.
Я продолжил путешествовать по Руинам вместе с этим летающим мешком второсортных шуток.
Через какое-то время охватила непонятная тревога, с каждым шагом она перерастает в страх, близкий к ужасу.
– Эй, ты чего? – спросил Принц.
По мне бежит пот, сердце готово выскочить из груди. Не пойму, чего именно боюсь, голова панически вертится в поисках угрозы, но вокруг лишь стены.
С напуганным, но еще держащим оборону мозгом связался смыш. Тоже напуган, но, как и я, пока хранит самообладание. Объединяем остатки наших здравых смыслов, это дает способность соображать.
И мы, словно один мозг, поняли, в чем причина внезапного ужаса.
– Она рядом, – прошептал я. – Справа!
– Кто?
Но я уже повернул голову. В стене, в прямоугольнике пустоты, где когда-то сидела плита, мелькнул черный силуэт насекомого.
Трепещут крылья. Крылья огромной стрекозы.
– Страхоза, –
