Ой, а чего это у тебя?
Заглянул Борису за спину.
– Где? – не понял тот, покосился через плечо.
– Да вот же!
Указываю взглядом за плащ. Борис разворачивается ко мне спиной, попытка разглядеть, что там, через другое плечо.
Кидаю в спину яйцо.
Будто разбился тончайший хрусталь. Вспышка как призрак синего морского ежа, по иглам лучей рассеялся космос звездочек, синяя энергия растекается по плащу Бориса, точно вода по высохшему руслу океана, вокруг плаща призрачный кокон.
Когда он впитался, тусклые потертости, заплаты и швы сменил блеск новенькой кожи, можно сказать, прямо с подиума.
Борис оглядывает полы, рукав, второй, взгляд поднимается на меня.
– Ты чего? – прошептал он.
Первый раз вижу его впечатленным. Удивлен не с целью похвалить или утешить тугодума ученика, а искренне.
Пожимаю плечами.
– Мне чинить особо нечего. А у тебя плащ… как брат. Пошли.
Впервые веду я, а Борис тащится следом, погружен в себя. Правда, всего полминуты. Но за полминуты я успел швырнуть горсть песка к подозрительной границе двух разных коридоров. Тревога оказалась ложной, но Борис все равно похвалил. Идем по широкому коридору бок-о-бок, нас привлекает короткий перешеек меж двух туннелей, метаю туда остатки песка, выбросить, а не ради осторожности.
Борис рванул меня назад так, что не только я отлетаю и бьюсь о стену, но и Бориса утянуло за мной.
А вход в перешеек сомкнулся в узел, его окружают складки склизкой серой кожи, под ней пульсируют черные сосуды, а сам узел – не что иное как венец черных шипов. Урчание с эхом.
– Корижор, – сказал Борис, поднимаясь. – Детеныш…
Мои лопатки толкаются от стены, карабкаюсь вверх по плащу Бориса как обезьяна по лианам.
– Гребаные монстры, достали!..
– Знал бы ты, сколько людей думают сейчас то же. Спасибо…
– За что?
– Ты кинул песок, корижор среагировал раньше времени. Иначе я бы не успел ни выпрыгнуть, ни вытащить тебя.
Опираемся друг на друга, четыре легких слаженно пыхтят, смотрим, как корижор раскрывается, шипы втягиваются в серое мясо, кишка обретает форму прямоугольника, влажная плоть разделяется на плиты, мимикрирует под трещины, выбоины, мох, лишайник, настенные чаши для огня.
– Давай-ка все же пойду впереди, – сказал Борис.
– А если тебя сожрут? Что я без тебя буду делать?
– В противном случае сожрут тебя. И делать уже не будешь ничего.
– Всегда был лентяем, а тут такой аргумент ничего не делать.
Борис приподнял край обновленного плаща.
– Вот тварь!
Краешек плаща надкушен.
На «коридор» поднимаются глаза, полные ненависти. Борис подходит к фальшивому порогу, плит внизу касается колено, затем край рукава.
– Я
