И если бы у Махараджа возникло хоть одно подозрение, хоть малейшее зерно сомнений в том, что она не знала о его случайном присутствии, то…Что было бы в этом случае, он старался даже не думать!
Сомнения терзали его душу, но сейчас смотря на женскую спину, распахнутые бёдра, округлые и такие мягкие не только на вид, но и на ощупь ягодицы, он решил все размышления оставить на потом, а сейчас просто наслаждаться созерцательными и тактильными ощущениями.
Когда же женщина доверчиво раздвинула бёдра шире, у него возникло отчаянное желание провести пальцами по межножью, там, где виднелись розоватые складочки и то, что они были чуть скрыты таким же необычного, огненного цвета завитками волос, только ещё сильнее выбило почву из-под ног мужчины.
Понимая что ещё немного и он сорвётся, совершит непоправимое, что в первую очередь разрушит его жизнь, он стараясь сосредоточиться только на помощи в лечении. Закончив и накинув отрез ткани, прикрывая бёдра женщины, стремительно поднялся и молча вышел.
***
Проснувшись вечером от тихой, но ощутимой волны энергии, что прокатилось по планете, которую Эцишизцы называли – дыханием, Лиза с удовольствием потянулась, как вдруг поняла, что у неё фактически ничего не болит! Нет, конечно остаточные болевые ощущения остались, но по сравнению со вчерашним, это было – земля и небо!
Вызвав Сицица и не касаясь темы его вчерашнего поступка, она попросила о завтраке и получив вещи обратно, уже почищенные, скрылась за ширмой.
Умывшись и переодевшись, Лиза молча приступила к завтраку, старательно игнорируя виноватые взгляды Сицица, но перед тем как выйти на поверхность, всё же прихватила одолженный ей неизвестным плащ: он и от ветра, прохлады спасёт, да и капюшон можно накинуть так, чтобы полностью закрыть лицо.
Воины ещё только собирались, чему она порадовалась: неловко ощущать себя той, кого все ждут. Поэтому Елизавета с удовольствием вдыхая ещё горячий после знойного дня воздух прохаживалась в отдалении, дабы не мешать сборам, но и чтобы её не потеряли из виду.
Взгляд Лизы то и дело наталкивался на предводящего, который раздавая указания одновременно вычищал самолично рашциза и отметив про себя, что невольно любуется его спокойными, отточенными движениями, пластикой, уверенностью, только грустно улыбнулась.
Если бы всё сложилось иначе и она попала в этот необычный мир молоденькой девчонкой, то и реакция у неё была бы соответствующая после произошедшего: охи, вздохи и всякие сладко-розовые терзания: а может он в меня влюбился?, ох, он меня увидел в таком неподобающе откровенном виде!, а нравлюсь ли я ему?, а он мне нравится?, но…
Обхватив себя за плечи она отвернулась смотря в даль, не замечая как при этом взгляд того о ком она только что думала, метнулся к женской фигурке.
Улыбка Егорушки затмила все переживания, его смех, который она до безумия хочет услышать и никогда не видеть боли в его
