Сидели они долго, жрали какие-то дорогие по местным меркам салаты и кексы. Откуда такие уроды берут деньги?
Говорили они о какой-то непонятной чепухе и использовали много имен. «Позвони Васе, пусть Коля тебе скажет, а Джон приедет? Ну и что вы с Машей делать будете?». Смысла подслушивать такой разговор вообще нет, а просто сидеть и смотреть на эту парочку вредно. Противно. И противно, простите, не так, как при виде вскрытого трупа по телеку, обрубков ног инвалида или чьего-то огромного прыща на щеке, или даже кучи говна на дороге, от которых, как ни тошно, почему-то всегда сложно оторвать взгляд. Нет, вид этих двоих просто так и кричит: окружающий мир не черный и белый, красивый и некрасивый, он даже не серый – он обесцвеченный и затертый до ниток.
И как же я ненавижу, когда в разговоре один на один с девушкой, даже с девушкой-другом, появляются какие-то левые третьи лица! У меня есть проблема с этим. Мне постоянно рассказывают про каких-то товарищей, мне вообще незнакомых, и как они хорошо что-то делают, как все у них получается. Просто бесит! Я не завидую и не ревную, но, если так хочется, почему бы об этом третьем прекрасном субъекте не поговорить с ним самим? А я хочу трепаться о себе и слушать о той, кто напротив. Или сбоку. Погода, еда, философия, комплименты, прочие сопли, да даже работа живых положительных персонажей в рассказе не требуют. От их появления начинает мутить, и хочется что-то, стакан или тарелку, швырнуть с расстояния в урну и намеренно в нее не попасть.
После кафе мне надо в банк. Хождение в банк, даже не в сам банк, а к банкомату вызывает у меня удовольствие, сравнимое, наверное, разве что с эротическим. Процедура засовывания в чрево машины своих чаевых и проверка медленно растущего счета наполняют меня радостью, мало чем объяснимой: от прироста этих копеек в моем бытии ничего не изменится. Как были луковица, арахисовое масло и два спертых сэндвича из ресторана в моей части холодильника, так и будут. Но я все равно каждый день наведываюсь к аппарату и избавляюсь от кэша.
Мой руммейт Юра, с которым мы комнату снимаем, напротив, все свои круглые суммы рассовывает по углам нашей квартиры и иногда пересчитывает, проверяет на ощупь, разве что не надкусывает. Я однажды застал его за фотографированием разложенных ровным квадратом метр на метр двадцаток. Придурок, лучше б бухал. Хотя я со своим банком такой же. Юра, кстати, тоже работает в ресторане, в какой-то нарядной пиццерии. Вроде даже гордится.
Вообще, в выходные часто бывает нечего делать. Я не знаю, чем их занимают другие: спят до полуночи, решают бытовые проблемы, смотрят ящик? Немногие, наверно, идут с друзьями куда-то поесть или в кино, хотя чаще всего это все те же друзья по работе. У меня друзей нет, и я просто хожу вдоль Бродвея и фотографирую здания. Но это в хорошую погоду. В плохую – раньше ходил по музеям, сейчас уже мутит от той кучи гениальных работ, в них собранных. Слишком много их под одной крышей. Как опять же кто-то сказал, одной картины Рембрандта достаточно для целого города. «Одной хорошей идеи хватит человеку на всю его жизнь», – это
