учебники.
– Ну… а где ты живешь?
Голос слегка смягчился:
– Не беспокойся об этом.
– Как вышло, что ты не ходишь в школу?
– Я хожу в школу. И моя школа лучше вашей, – он достал из кармана конверт. – Это твоему отцу. Я шел к вам домой, но ты можешь сама ему отнести.
На конверте из пальмовой бумаги стояла печать с эмблемой Осугбо – бегущей ящерицей. Каждая ее лапа символизировала одного из старейшин.
– Ты живешь по той дороге за эбеновым деревом, да? – спросил он, глядя мимо меня.
Я рассеянно кивнула, все еще разглядывая конверт.
– Ладно, – сказал он и ушел.
Я стояла и смотрела ему вслед, почти не замечая, что пульсирующая боль между ног усилилась.
Глава шестая
Эшу
С того дня я стала встречать Мвиту повсюду. Он часто приходил к нам с посланиями. А пару раз я натыкалась на него по пути в Папину кузню.
– Как так вышло, что вы мне про него не сказали? – спросила я родителей однажды за ужином.
Папа уплетал пряный рис. Он откинулся с набитым ртом и занес руку над тарелкой. Мама подложила ему козлятины. Они одновременно сказали:
– Я думал, ты знаешь.
– Я не хотела тебя расстраивать.
Родители тогда уже столько всего знали. Могли понять и то, что не смогут оберегать меня вечно. То, что грядет, придет.
Мы с Мвитой разговаривали при каждой встрече. На бегу. Он всегда спешил.
– Куда ты сейчас? – спросила я, когда он доставил Папе очередной конверт от старейшин.
Папа делал для Дома Осугбо большой стол, на котором надо было выгравировать какие-то очень важные символы. В принесенном конверте были очередные чертежи.
– Кое-куда, – с ухмылкой ответил Мвита.
– Почему ты всегда торопишься? – сказала я. – Ну давай. Чуть-чуть.
Он повернулся, чтобы уйти, но передумал.
– Хорошо.
Мы сели на ступеньках, ведущих в дом. Через минуту он сказал:
– Если долго пробыть в пустыне, услышишь, как она говорит.
– Конечно. А громче всего она говорит ветром.
– Точно. Бабочки хорошо понимают пустыню. Поэтому они и перелетают то туда, то сюда. Они всегда беседуют с землей. Говорят и слушают поровну. На языке пустыни можно позвать бабочек.
Он поднял голову, набрал побольше воздуха и выдохнул. Я узнала песню. Пустыня поет ее, когда все хорошо. В дни нашего кочевья, когда пустыня так пела, мы с мамой ловили скарабеев, медленно пролетавших мимо. Убери жесткую скорлупу и крылья, высуши остальное на солнце, добавь приправы – объедение.
На песню Мвиты слетелись три бабочки – маленькая белая и две большие желто-черные.
– Дай я попробую, – волнуясь, сказала я.
Вспомнила свой первый дом. Затем открыла рот и запела пустынную песню мира. Я привлекла двух колибри, они покружили вокруг нас и улетели. Мвита отпрянул от меня, пораженный.
