до вылета, и как бы ни злилась Женевьев, для всех будет лучше, если я уеду как можно раньше.
В фойе от меня отделился Гром. Он нервничал и быстро побежал к лифту, потом наворачивал круги по кабине. Рыкнул, поторапливая меня. Таким возбужденным я не видел его очень давно. И только выйдя на своем этаже, понял причины его поведения – тихий протяжный вой разносился по коридору. Я с осторожностью пошел к источнику звука, который находился в квартире триста сорок два. Гром скрёб дверь полупрозрачной лапой и скулил. Шансы, что это ловушка Тайрона, велики, но я не боялся его западни, а желал еще раз схлестнуться с ним в схватке.
Открыл дверь ключами, которые все время лежали в кармане. Гром вбежал вперед меня и замер, приняв боевую стойку, угрожающе зарычал. На полу в одном полотенце лежала полукровка, на ней сидела белая фантомная волчица и показывала острые клыки, защищая хозяйку.
– Гром, займи барышню, – попросил тихонько своего зверя.
Он кинулся на белую, и они кубарем покатились по квартире, полетели клочки призрачной шерсти, сразу же исчезая.
Прощупал пульс девушки. Увидев это, белая пыталась отогнать меня от хозяйки, но Гром хватал её за хвост, и со всей силы отшвыривал в стену. Волчица скулила, а вместе с ней стонала полукровка. Гром навис над белой, скаля зубы. Волчица тихо выла, прижав уши, боялась пошевелиться. Она проиграла.
Пульс полукровки почти не прослушивался. Удивительно, что волчица вообще могла сопротивляться, когда её носитель в таком состояние. Я поспешил к себе в квартиру за чемоданчиком с медикаментами – Эйдел написала мне в самый последний момент, за несколько часов до похорон. Я подменял участкового терапевта, и буквально с вызова кинулся в аэропорт. Вернулся в квартиру Саманты и тут же открыл ампулу сыворотки-стабилизатора для полукровок и ввел лекарство. Пульс так же слаб, хотя лекарства достаточно, чтобы поставить на ноги здорового перерожденного мужчину.
Посмотрел на зажатую в углу волчицу. Она не перерожденная, у перерожденных не бывает фантомов, и они не могут оборачиваться. От этой мысли стало не по себе. Ведь если я ошибусь и введу дозу как для чистокровной, девчонка умрет. Мгновение для принятия решения, и я снова набрал лекарство и сделал роковой… или спасительный укол.
Секунды стали безразмерными, кажется, что перерывы между её вдохами становились длиннее…
Девушка вздрогнула, ее пульс выравнивался и становился сильнее. С души упал камень – я оказался прав.
– А ты думала, что мы враги, – повернулся к волчице.
От моих слов она замахала хвостом, как помелом. Я поднял девушку с пола – она легкая, как пушинка, и кожа бледная, почти как её белые волосы. Уложил Саманту на кровать, прикрыв обнаженное тело одеялом. Она пахла не так как утром, а более сладко и маняще – такой аромат только у чистокровных самок, он дурманит, заставляет кипеть кровь в жилах, разжигая пламя желания.
Услышал сдержанное рычание – Гром смотрел на меня с интересом.
– Даже не думай, кобель, – уже понял его похотливые планы насчёт белой
