дойти по грейдеру, затем лесом, где известна каждая тропа, поляна, тем самым сократить путь, но шла тихая осень: в березняке мокро, склизко, и Федор Рубцов стал ждать попутный транспорт. Выкурил пару сигарет, вспомнил, как этой дорогой уходил в армию, спустя три года возвращался домой, тем же летом под конвоем, в наручниках увозили к следователю.
На развилке присел на мшистый валун, вскоре появилась полуторка, которая шла не в Хохоленок, а в лесхоз. Федор перелез через борт, придавил узкую доску за кабиной, где возле водителя сидела пухлая, с сонными глазами девица.
Полчаса тряской поездки – и машина затормозила у семейки вязов. Не выключая мотора, водитель заглянул в кузов:
– Дальше на двоих добирайся, никуда не сворачивай и упрешься в Хохоленок.
– Я родом отсюда, – признался Федор и спрыгнул на колдобистую дорогу.
Водитель погрустнел:
– Коль тутошний, оставляй десятку при себе, со своих калым не беру.
Федор проводил взглядом машину, обошел яму с дождевой водой, свернул к мохнатым кочкам, где розовела клюква. Где-то неподалеку жаловалась пеночка. С деревьев устало тек лист. Стоило налететь холодному ветру-листобою, деревья заскрипели, лес наполнился шорохами.
Парень шагал, топил ноги в бочажинах, дышал с удовольствием чистым, точно процеженным сквозь сито воздухом, в котором были запахи вялых листьев, древесной коры. На околице деревни замер. Появляться засветло не стоило – одни знакомые начали бы сочувствовать, даже жалеть, засыпать вопросами, другие молча здороваться, обстреливать из-за заборов любопытными взглядами, за спиной говорить невесть что, вспоминать, как Рубцов чуть не отправил Петра на тот свет из-за жгучей ревности.
Федор поискал более-менее сухую кочку, присел, всмотрелся в бездонное небо, и не будь ветра, пригрелся бы на солнце, задремал, но провалиться в сон не позволила девочка с перемазанными ягодами губами, в заштопанных на коленях чулках.
– За лешего приняла? – спросил Федор. – Ошиблась: рожек не имею, хвоста тоже, копытами не обзавелся.
– Копыта могли спрятать в ботинки, – заметила девочка, – хвост – в карман, он у леших короткий, как у козы.
– Неужели встречала лешего?
– Не.
– Чья будешь?
– Коновых.
– Уж не Андрюхи ли Конова? – Федор удивился быстротечности времени: когда арестовали, дочь ровесника Андрея делала первые шаги.
– Знаете папку?
– Мало сказать, в один класс ходили, на переменах синяки друг другу ставили, вместе служить уходили, – Федор встал, отряхнул брюки. – Пошли, не то папка с мамкой заждались.
– Они в район уехали, лишь завтра вернутся, меня на соседей оставили, а у них ребеночек меньше меня, надо пеленать, купать да кормить.
Двое двинулись к Хохоленку. Ветер гнал под ногами листья, путался в стволах, гудел в вершинах берез. С опозданием девочка угостила Федора тронутыми первым морозцем ягодами. За годы
