посидели!, – зашипела она мне на ухо.
– Да? А я думала, в Москве дорого! Ну и ладно, пусть порадуются нашей щедрости! Ты мне лучше скажи: у вас тут парки есть? На горке хочу покататься, а то у нас во Львове снега почти и не бывает.
– Есть, но придется на метро ехать. Вид у сучки был весьма недовольный, похоже ее задевало мое небрежное отношение к этому чепуховому полтиннику, как походя я продемонстрировала свое превосходство.
– Покажи, а то я Москву плохо знаю еще! сучка согласилась, явно стремясь взять реванш над приезжей фифой. она что-то жужжала в своей презрительной манере, но я лишь тихонько улыбалась – муха влипла!
В парке Культуры и Отдыха имени Горького, куда Верка привезла меня, культурой даже не пахло. По заснеженным дорожкам шатались какие-то мерзкие нетрезвые хари в сером. Некоторые из них были с подругами: чьи рожи были яркими – синие веки, морковные губы, бордовые щеки и носы, а одежда тусклой и уродливой. Верно говорит лииси Рэйэлл: кацапы – это не люди, это какие-то совсем другие твари. Начинало смеркаться и на аллеях парка зажигались редкие фонари, толку от которых было чуть. погода благоволила благому делу – небо плотно закрыли хмырые тучи и валил редкий снежок.
– Может пойдем отсюда, тут не безопасно вечером. Пристанут еще, – предложила Кацапская Сучка. Стремительно темнело и ее уверенность также стремительно таяла.
– А ты трусиха. У вас в Москве все девчонки такие?, – поинтересовалась я, взяв ее за обе руки и посмотрев ей в глаза произнесла «лхачаннар гхлоосс»31. Разум мой заволокло туманом и мы, держась за руки, недвижно застыли друг напротив друга.
– Позекай, какие дрючки маячат!, – наглый голос вернул меня к действительности. – Я с кентом фалую вас керосину вмазать32!, – обернувшись я увидела двух парней развязного вида, приближающихся к нам по аллее. Один их них держал бутылку.
– Влипли, – испуганно прошептала Кацапская Сучка. – Это урки!
– Кто?, – машинально переспросила я, приготовляя заклинание отвода глаз.
– Бандиты. В нашем советском обществе есть еще такое позорное явление, – ответила мне Эта. Голос ее дрожал. – Я сделала жест в направлении парней и они вдруг встали, удивленно озираясь. – Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли33?, – произнес один из них, тот, что предлагал нам вина.
– Бежим, – я схватила Кацапскую Сучку за руку и потащила ее в глубину парка. Она и не думала сопротивляться.
Через пять минут бега запыхавшаяся Сучка (мое дыхание оставалось ровным – в Аненербе спорту уделяли важную роль) плюхнулась задницей в сугроб.
– Ты что-то сделала, да?, – отдуваясь, спросила она.
– Да, – ответила я и резко дернув ее за руку, подняла из сугроба. Потом я протянула к ней руку с растопыренными пальцами и произнесла несколько звонких фраз по-шиншийски. Полыхнуло багровым и Кацапская
лхачаннар гхлоосс (шиншийский) – «Отрази, хрусталь, ее память!», здесь используется Зоряной как ключевая фраза, активирующая действие зелья «Марево Знаний»
«Позекай, какие дрючки маячат. Я с кентом фалую вас керосину вмазать!» (воровской жаргон) – Посмотри, какие девушки стоят. Я с другом предлагаю вам выпить вина
«Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли?» (воровской жаргон) – Понял, Лысый, куда эти шлюхи исчезли?
