что-то или скрыто в нем. Что-то есть “подземное”, – а “современного” нет ничего и не должно быть. Есть особая тайна, “тайна царева ”, которая совершенно никому не рассказана и никогда не будет рассказана, ибо уже с рождения царю ясно то, что “под глазом его все умаляется ” до пыли, до мелочи, до “преходящего ” и “ненужного ”, и взгляд этот имеет соотношение только с “границами вещи ”, с тем, что лежит “за нашим поколением ”, далеко впереди Него и далеко позади Него. Вечность. Царь. Отечество. Государь не может не чувствовать, что заключенное в сердце его (“тайна царства ”) вообще не рассказуемо, не объяснимо, не выразимо. <…> Бытие. Вот его область. Великое “быть по сему”. <… > Царь – всегда за лучшее. Вот его суть и подвиг. Царь (и это есть чудо истории) никогда не может быть за низкое, мелочное, неблагородное» (В.В. Розанов).[69]
«Иногда он оставлял у себя какой-либо доклад на один-два дня, чтобы его обдумать или лично переговорить о нем. <…> В начале 1908 года я заговорил о мерах к сокращению пьянства среди нижних чинов (запрещение продажи водки в полковых лавочках). Он отнесся к этому вполне отрицательно, говоря, что нижние чины – люди взрослые и не институтки, но все же потребовал бывшую у меня с собою (для памяти) записку почтового формата по этому вопросу и оставил ее у себя; месяцев шесть-восемь о записке этой не было речи, но осенью того же года он ее вынул из ящика и спросил меня – узнаю ли я ее? Я ее сейчас же узнал. Он мне сказал, что положил ее в портфель с бумагами для размышления, которые он осматривает раза два в месяц; она с ним ездила в Петергоф и в шхеры, он много раз ее обдумывал и теперь согласен с моим предложением» (А.Ф. Редигер).[70]
Из этого отрывка хорошо видно, с какой ответственностью подходил Николай II к принятию решений. А ведь речь шла о вопросе далеко не первостепенной важности! Достаточно просмотреть архивные фонды различных министерств и ведомств, сотни бумаг, на которых рукой Государя синим карандашом стоит знак «просмотрено», не говоря уже о бумагах, где стоят его личные резолюции, чтобы понять, какой титанический труд совершал он ежедневно.
Верность Николая II идее Самодержавия вовсе не означает того, что он был косным реакционером и любыми силами хотел не допустить реформы. «Николай II не являлся преобразователем по натуре. Однако он обладал очень важным для политика качеством: умел соглашаться с новыми реальностями, находил силы переступать через собственное “я ”. Консерватизм же политических воззрений отнюдь не означал, что Монарх раз и навсегда был противником всяческих новаций и преобразований; если убеждался, что та или иная мера будет способствовать укреплению государства, росту его престижа, то почти всегда ее поддерживал. Он не мог не видеть, что улучшения нужны в различных областях жизни, но в то же время до конца был уверен, что важнейший и основополагающий принцип – Самодержавие – является непременным условием существования российского государства» (А.Н. Боханов).[71]
При
Россия перед вторым Пришествием. Т. I, с. 420.
Редигер А.Ф. Указ, соч., т. 1, с. 547–548.
Боханов А.Н. Указ, соч., с. 168, 225.
