не дурак. Зачем ему меня убивать? От этого будут одни неприятности.
– Самые главные неприятности от этого будут у тебя! – заявила Рита. – А ещё у твоих родителей, если подумать головой.
– Ты права. Но я действительно ничем не рисковал. Наоборот – у нас теперь деловой союз и крепкая мужская дружба.
– Ты съел его запеканку.
– А он съел мои котлеты. И заметь – и то, и другое, абсолютно добровольно. Но главное даже не это.
– А что же? – заинтриговалась девушка.
– Видишь ли… Страх – плохой советчик. От страха теряется концентрация. Стол – это его плюшкина куча. Серёга боится, что кто-нибудь присядет за его стол и объест его. Он вынужден работать по фронту и обоим флангам, защищая пространство от посягательств. Но далеко не все коврижки на столе ценны для него. Я предложил ему сделку. Его мясо. Моя молочка. То есть по фронту у него восседает союзник. Взамен он теперь контролирует только правый фланг. Его левый фланг отныне контролирую я.
– Гениально, – восхитилась Рита. – Ты стратег!
– Просто я люблю, когда удобно мне самому, – возразил я. – А мне не хочется ни с кем делиться запеканкой! Ну, разве что с тобой!
– А я не люблю сладкое! – смеётся Ритка.
В кустах слева зашелестело. Донеслось сопение пробирающегося сквозь дебри ёжика.
– За исключением шоколада, – призналась она через минуту.
– Шоколада? Ну, значит, ты не безнадёжна, – рассмеялся я. – Будет тебе шоколад!
Группа спортсменов разбрелась по аллее. Первые уже подходили к Москве-реке. Отставшие едва миновали последний перекрёсток с покосившимся бревенчатым столбом.
– А что, Сергей вообще не ест молочку? – спохватилась Рита, продемонстрировав какую-то неожиданную для меня дотошность.
– Ещё как ест, – заверил я девушку. – В виде кубиков молочного протеина.
– А-а, – покачала она головой.
Аллеи в Серебряном Бору именовались Линиями и были застроены то ли старыми советскими дачами тридцатых годов ХХ века, то ли строениями ещё царского периода, т.е. массивными бревенчатыми срубами со светлыми верандами. Некоторые срубы были обшиты вагонкой и покрашены в оливковый зелёный, охру или небесно-голубой. Некоторые утвердились своими ребристыми тёмно-коричневыми боками как есть, т.е. поперёк классическим стволам соснового бора. Крыши были крыты оцинкованным кровельным железом, где-то обильно сдобренные суриком, где-то подставляющие всем ветрам и осадкам свою первозданную оцинкованную суть. Веранды соревновались изощрённостью рам, обильно крашенных белым цинком. Лепестки стёкол имели самые причудливые формы. За ними просматривались призрачные занавески: то тюль, то макраме, но и простые ситцевые тряпочки тоже встречались.
Некоторые дачи были огорожены штакетником. Часть забрана плотным забором из досок, верх которых был
