там дальше, Михаил? – обернувшись к Мякинину, спросил Бетке.
– Ухта. Около трёх сотен километров.
Лапшунов, физиономия которого от побоев к утру совсем заплыла, и он стал похож на японца, грустно изрёк:
– Часов пять-шесть, если форс-мажора не будет.
– Какие, блин, мажоры, Ботаник? Мертвяки кругом. Тебе, по ходу, Редькин совсем башку отбил, – упрекнул Лапшунова Витёк. Лёха, что примечательно, промолчал.
Михаил молча залез в машину и завёл мотор.
Всю дорогу ехали молча. Бетке, хоть и не спал, всё смотрел в окно, на мелькавший лес, редкие вымершие посёлки. Мякинин даже не пробовал заговорить, скрывая раздражение от всей ситуации, усталости, Редькина с Витьком, Лапшунова, у которого была блестящая возможность свернуть Лёхе шею, от Инженера, который заболел и мог стать обузой. Через три часа поменялись, и Миша лёг спать.
Он проснулся, когда «вахтовка» остановилась. Косматый небритый мужик в армейской шапке и поэтому больше похожий на партизана, открыл дверь с его стороны. Михаил, совсем не понявший со сна, чего происходит, спросил:
– Что это?
– Блок-пост, – по-военному отрапортовал «партизан».
– Где мы, в Ухте?
– Сосногорск. Это пригород. Да вылазьте вы уже, не с руки с вами говорить, – велел мужик.
Вахтовикам приказали сидеть в машине, Бетке с Мякининым отвели на пост, оборудованный по всем правилам военного времени: из бетонных блоков, с бойницами, оборудованными стрелковыми гнёздами, ходами для отступления. Местные рассказали, что пост поставили на развилке трёх дорог, одна из которых вела в Сосногорск, вторая в Ухту, третья проходила между двумя городами.
– Зачем вам в Ухту? – осведомился пожилой умноглазый мужик, бывший здесь за старшего.
– Может, кто живой там и остался, но большинство, кто смог или захотел, перебрались в Сосногорск. Он поменьше и в нём легче скучиться. В Ухте полно мертвецов. Часть из них пробирается через лес, мы выставляем посты, уничтожаем их. А впрочем, как хотите: в Ухту мы вас даже легче пропустим.
Саныч с Бетке плохо соображали: шутка ли, больше суток в дороге, но здесь поняли, что их готовы принять.
– Мы устали просто зверски. Нам бы переночевать, а завтра утром уедем, обещаем.
– Больные, укушенные есть? – строго спросил средних лет мужик в армейской тёплой куртке, со звёздами подполковника на погонах.
– Нет, – опережая Бетке, соврал Мякинин.
– Что ж, мы посмотрим, – сказал, поднимаясь с табурета, подполковник.
Досмотр ничего не дал: из оружия только карабин Саныча, пистолет Михаил успел спрятать, а потом снова достал. Больше всего боялись за Инженера, но он вёл себя молодцом, сидел, развалившись на сидении, изображал из себя здорового. Их пустили, объявив строгое правило: с оружием из дома не выходить! Нож, да, можно. А подполковник добавил:
– И не вздумайте хулиганить! Мы уже сто лет друг дружку в лицо знаем, а по вам тем более видно, что вы не местные.
