на одной из банок название полученного зелья, написанное по-латыни, Анатолий бросил её обратно в коробку: – Это же надо, сколько бабла уходит на всякую дрянь! Я бы пива обпился! А ты, Настя, лучше бы пошла поиграла в теннис. − Панацею от любой болезни он видел только в нём, отчего выходные проводил на кортах. Утренние двухчасовые тренировки Анатолия заканчивались душем на стадионе и пивом в его гараже. Проставлялись проигравшие, так как со временем от индивидуальной игры перешли на парную. И, возвращаясь вечером домой уставшим от нагрузки и «наливки», Ухов не понимал, как можно не любить теннис.
Продолжая воспитательную беседу, отец постучал по гипсовым лангетам на локте и колене дочери; остальную «экипировку» с неё сняли. Раиса метнулась наседкой:
– Что ты накинулся на бедную девочку? – она загородила Настю собой. Та схватилась руками за шею. Это добавило матери твёрдости в голосе: – И пусть пройдёт её шея. Ты ведь не изверг? Должен понимать? − Головокружения дочери и страшные прострелы у неё в шее казались матери убедительным поводом для опеки. Анатолий кисло сморщился. Мари, подпирая косяк и грызя карандаш, хмыкнула. Оглянувшись на младшую дочь, Ухов приободрился.
– Прекрати всё за неё делать! – он заглянул за жену: – А ты, Настя, зря так себя ведёшь: мышц не будет, начнутся проблемы с позвоночником.
– Они у меня уже есть, – дочь канючила, продолжая держаться за шею. Мари теперь улыбалась. Раиса стояла щитом насмерть.
– А раз уже есть, то шла бы плавать, если теннис тебя не устраивает. Хочешь, поговорю с Мишей, и он отвезёт тебя на неделю на Чёрное море?
– Не хочу я на ваше море… − Настя заплакала. «Отец – алкаш и деспот, Машка – противная, а мама, когда нужны деньги на новый брючный костюм или туфли-лодочки, разговаривает с папой совсем другим тоном, − жалела она себя. − Неделю назад, в день рождения папы, я от боли не смогла наклониться, даже чтобы проследить в духовке за противнем с колбасками. А эта смеётся! Дрянь! Сама каждое утро ждёт, пока мама с гелем зачешет ей взъерошенные волосы то набок, то назад. Как гадко и подло присваивать мамино внимание, которое должно быть оказано мне…».
Ревность Настя стала испытывать не вчера и не случайно. Превратившись из единственной дочери в старшую, тринадцатилетняя Настя с ужасом поняла, что теперь де-факто принцесс в семье будет две. Крепкая и широколобая малышка пищала в кроватке, стоило матери удалиться на шаг, постепенно перерождая в Насте желание поскорее иметь братика в неприязнь к сестре. Родители, сами того не замечая, способствовали этому. По утрам теперь не было на столе пышной овсяной кашки с добавленными в неё свежими сочными фруктами, заботливо принесёнными мамой с рынка. Никто не варил на полдник горячий шоколад, напоминая, что теобромин благоприятно влияет на нестабильную нервную систему подростка. Отец, обещавший Насте во время отпуска в Испании совместные заплывы на надувных матрасах, свой даже не накачал, а дочкин проболтался без дела, так как таскать матрас на пляж
