ненавистью, прошипела:
– Конечно. Зачем? Ты разве не знаешь, что все бабы – дуры? Нужно свою голову на плечах иметь. Бизнессмееен!.. − В её презрительном тоне сквозили и неуважение, и нежелание понимать, как мужу тяжело держаться на рынке.
Молча наблюдая, как жена сунула бутылочку с молоком в холодильник и вальяжно вышла из кухни, Анатолий осел на диванные подушки гарнитурного уголка.
– Трындец. – Он тяжело уронил голову в ладони. Материализм сделал в стране своё дело, уничтожив духовность. Вся некогда пылкая любовь Раисы улетучилась, заставляя в первый раз задуматься, каким же отныне будет их семейное будущее. Именно после того разговора в мужчине стало зреть безразличие к женщинам вообще, а к своим в частности. А ещё Анатолий понял, что ему нужно как можно скорее снова выровнять бизнес. Он настолько приучил семью ни в чём не нуждаться, что от недостатка средств для удовлетворения множащихся потребностей жены и дочерей ощущал себя никем. Промучившись после Испании неделю в кухне на матрасе (Настя после первой же ночи категорически отказалась спать среди ножек стола), Анатолий заплатил деньги и отправил старшую дочь на тренировочные сборы. Это было хоть временное, но решение вопроса. Слёзы и жалобы на то, что она будет скучать, отца не тронули.
Двенадцать лет спустя мало что поменялось: отец кричал, мать защищала Настю, а она рыдала.
– Вот! Довёл ребёнка… Как всегда! – упрекнула Раиса мужа.
Анатолий равнодушно посмотрел на часы и махнул рукой на дверь:
– Ладно. Поесть у нас готово? − Через несколько минут начинались заключительные серии «Пандоры». Поняв, чего хочет отец, Настя забрала посылку и вышла. Мари ушла, посвистывая. Раиса фурией метнулась на кухню. Оттуда она появилась, неся мужу «его тарелку» – зелёный салат, который днями жевала сама, и толсто нарезанные ломти копчёной колбасы, сыра и хлеба. Бухнув посудину на стол, Раиса желчно пожелала мужу приятного аппетита.
– Спасибо, – отозвался Анатолий, потирая ладони. Настроение Насти его никак не смутило, претензии Раисы – тем более. А про Мари отец вспоминал только тогда, когда случайно встречался с ней на общей территории. Любые проблемы, дома или вне его, мужчина привык решать очередной сунутой купюрой. В стенном баре Ухов припас на вечер коньячок, который он потом «заглянцует» сухим красненьким. Плотно закрытая дверь и обидевшиеся на него жена и дочь гарантировали непроникновение на его территорию. Налив золотистый напиток в пузатенькую рюмочку и взметнув глаза к небу, мужчина прошептал тост, залпом опрокинул алкоголь в рот и зажмурился от удовольствия. Вечер обещал быть приятным.
11
Двадцать второго июня две тысячи тринадцатого года природа зарёй так и не разродилась, и день не удался. Ночной туман сменился серостью, отчего в Южном было неуютно и зябко. Из-за резкого похолодания посреди лета Настя лежала в родительской спальне с закрытыми глазами, стараясь не двигаться.
