ужас. Он прокатывается по спине ледяными мурашками, вытягивает из легких остатки воздуха. Я бормочу что-то нечленораздельное, показывая пальцем на Алису. Страх сковывает горло, словно оковами, я с трудом нахожу в себе силы прохрипеть:
– Она умерла?
– Она спит… Я сейчас все объясню, Богдан! – Боголюбов примирительно поднимает руки. По взгляду Мира понимаю, что моя парализованная неизвестностью физиономия пугает его гораздо больше, чем спящая девчонка.
– Что ты сделал с ней, идиот?! – кричу я, пытаясь ухватить его за грудки. Мир не сопротивляется.
– Сок предназначался пациентке, умершей во время операции. – Громко отвечает он, пытаясь заглушить собачий лай. – Я не думал, что ее мать успела растворить таблетки в напитке. Увидел только сейчас… – в качестве оправдания Мир протягивает мне пустой блистер.
– Боголюбов, ты объяснишь мне все до мельчайших подробностей. – Рычу я. – И сопроводишь до больницы. Отвечай скорее, куда ее везти?!
– Домой, Богдан. – Спокойно отвечает он, бросив взгляд на мирно спящую девчонку. – Таблетки содержат сильнодействующий снотворный и обезболивающий компонент. В больнице мы применяем его при сильных болях у пациентов с опухолями. Мать девушки предусмотрительно растворила их в соке, не дожидаясь исхода операции… Как видишь, они не понадобились. – Исповедовавшись, Мир облегченно вздыхает.
– Зачем ты забрал сок? И пустой блистер? – недоумеваю я.
– Рябина, ты, правда, не догоняешь? Таблетки подлежат учету. Я хотел вернуть их завтра в сейф, машинально схватил чертов блистер, не проверив… – раздраженно отвечает Мир, поглаживая Джесси за ухом.
– А сок? Зачем ты взял его?
– Че-е-е-е-рт! – злится Боголюбов. – Чтобы не травмировать мать умершей пациентки. В медицине есть понятие этики…
– Господи, Мир, ты и этика – несовместимые вещи! Таких развратников и хамов ещё поискать! – возмущаюсь я и сразу замолкаю, прислушиваясь к дыханию Алисы. Она спокойно спит.
– Я хороший врач, Рябинин. А какой я в жизни, никого не касается. – Важно отвечает он.
Я снимаю с шеи девчонки влажный шарф и опускаю спинку сиденья ниже. Голова Алисы откидывается назад, словно тряпичная.
– Она, как гуттаперчевая, Мир! Что же теперь делать? – забираю притихшего Вилли, сжавшегося в комок на руках девчонки, и отдаю его Миру.
– Она хорошо выспится. Ничего плохого не случится. Ей не требуется никакая медицинская помощь. – Успокаивает меня Мир.
Время близится к 23.00, я понимаю, что ночь любви с невестой накрылась медным тазом. Меня распирает злость к «супер-доктору» Боголюбову.
– Прости, Богдан. – Виновато лепечет он. – Хочешь, я съезжу к Аллочке и все ей объясню?
– Ни в коем случае! – отрезаю я. – Ты сегодня превзошёл себя, Мир. Я позвоню Алле и скажу, что попал в аварию. – Перевожу взгляд на девчонку. Ее лицо в тусклом свете луны кажется умиротворенным.
– Рябина,
