Бомбами изрытый шар земной. Но как будто новая планета, Родина сегодня предо мной.
Либерзон сунул свою половинку в рот:
– Вот… ммм… Россия в серебре туманов, вопреки всем недругам жива.
– Домны – словно сестры великанов.
– Эстакад стальные кружева…
– Смотрите… вновь стога. И сёла за стогами. И в снегу мохнатом провода.
– Тихо спят, спелёнуты снегами, новорожденные города…
В ночь, когда появился на свет Комсомольск-на-Амуре, роды принимала Двадцать Шестая Краснознамённая мотострелковая дивизия Забайкальского военного округа.
Роды были сложными. Комсомольск-на-Амуре шёл ногами вперёд, пришлось при помощи полевой артиллерии сделать кесарево сечение. Пупок обмотался было вокруг шеи новорожденного, но сапёрный батальон вовремя ликвидировал это отклонение. Младенца обмыли из 416 брандспойтов и умело спеленали снегами. Отслоившуюся плаценту сохранить не удалось – ввиду своей питательности она была растащена местными жителями.
Искупление
– С нами рядом бежал человек, – задумчиво проговорил капитан СМЕРШа, снимая портупею с уставших плеч. – Нам казалось: отстанет – могила. Он, понимаешь, упал у траншеи на снег. Малодушье его повалило.
Лейтенант СМЕРШа понимающе кивнул, поставил котелок на прокопчённую, монотонно гудящую печку:
– Как же. Помню. Помню, как он перед строем смотрел в тишину. Каждый думал – он должен в сраженье искупить своей кровью вину перед павшим вторым отделеньем.
Капитан повесил портупею на гвоздь, вбитый в чёрные брёвна землянки:
– А помнишь, политрук ещё говорил: «Силой взглядов друзей боевых в безысходном его разуверьте. Он обязан, – говорит, – остаться в живых, если верит в бессилие смерти».
– Помню, товарищ капитан. Потом ещё в «Солдатском листке» поэт писал: «Что таишь в себе, зимняя мгла? Проломись сквозь погибель и вызнай!»
– Точно. А в передовице: «Он идёт. И ползя сквозь снега, не своею, а кровью врага искупает вину пред Отчизной».
Лейтенант снова кивнул, помешал ложкой в котелке:
– Наш солдат, товарищ капитан, продираясь сквозь ад, твёрдо верит, в бою умирая, что и в дрогнувшем сердце солдата есть какая-то сила вторая.
– Ну, – капитан пожал плечами, провёл рукой по измученному бессонницей лицу, – это – думы о доме родном. Это – тяжкого долга веленье…
– Я думаю, товарищ капитан, это – всё, что в порыве одном обещает судьбе искупленье. Садитесь кушать, пожалуйста. Закипело уже.
Лейтенант обхватил котелок ремнём и перенёс на врытый в землю стол.
Капитан сел на широкую колоду, отломил хлеба, придвинул к себе котелок:
– Я, брат, похлебаю малость, тебе оставлю…
– Ешьте, ешьте на здоровье. – Лейтенант сел напротив.
Капитан помешал ложкой в дымящемся вареве,
