холодно и пустынно.
«Давай возьмём такси», – предлагает мама. Папа ловит такси. Сонную девочку запихивают в машину на колени к маме. Изредка она просыпается от яркого света встречных машин. Большая нарядная ёлка, убранная мишурой, и зимняя карусель с закоченевшими снежными бабами с малиновым эскимо в руках снова проплывают перед глазами…
Праздник многоликий, как волшебное кино, прокручивает отдельные фрагменты и уходит навсегда в глубины подсознания. Девочка роняет голову и улыбается во сне.
Четверть века спустя почти все участники этого счастливого семейного застолья ушли в лучший мир. В лучший или нет, никто не знает, но в сердце выросшей девочки они по-прежнему живы:
В день ангела бабушки нашей
У внучки забот полон рот:
Как выбрать вкуснее и краше
В Филлиповской булочной торт.
А после семейные сцены:
Знакомство внучат и возня.
Три брата моих – три кузена
Вкруг ёлки обводят меня.
Пальто отрясают в передней,
И снова протяжный звонок.
Старушка, не снявши передник,
На детский спешит голосок.
И дед осторожной походкой,
Побрившись, выходит к гостям.
Как день угасающий, кротко
Он чуть улыбается нам.
Родные и слева, и справа -
Морозная темь за окном.
В таком же счастливом составе
Уже не собраться потом.
Команда надёжная в сборе –
И можно на вёсла налечь!
Так жутко, так весело в море –
И скрыта до времени течь.
Архиповна и Настя
Архиповна была маленькая, морщинистая, с тощим пучком седых волос на затылке и при этом не по возрасту живая, сноровистая и острая на язык. Про неё мне рассказывали родители. В Москве в те достопамятные времена няни по уходу за детьми были в большой цене. Отпуск по случаю рождения ребенка предполагал 3 месяца, а как известно, бабушка есть ни в каждой семье… Папа настаивал, чтобы мама вышла на работу, отнюдь не из-за ее символической зарплаты. Он полагал, что ей будет хорошо в кругу милых интеллигентных людей, где ее ценили за широту интересов и тонкий художественный вкус. Работали они в одном из лучших в Москве академических институтов с устоявшимися традициями, вместе в обеденный перерыв ходили в столовую.
Архиповну, несмотря на ее почти 80 лет, рекомендовали как отменную прачку. Свою карьеру она начала ещё до революции у купцов. Но у каждой медали, как водится, две стороны. У Архиповны была своя хорошо отлаженная система по закаливанию младенцев. Она ловко смиряла меня свивальником (гарантия, что ножки не искривятся) и выносила гулять по любой погоде, нередко пятки мои зимой торчали наружу, но тем не менее я у неё не простужалась. Вместо оставленного прикорма давала тряпочку с нажёванным хлебом, и злые языки утверждали, что мой здоровый сон продлевался не без помощи маковой настойки.
