кумовьёв, финляндцев… К полуорлам относятся.
– А замыкают лагерь на левом фланге, пажеские воробьи, – заскрипел зубами Зерендорф.
– Известное дело, пижи.., – бросил сигару в сторону деревянного барака Гороховодатсковский.
– Правильно, господин подпоручик, пусть в палатках поживут, – одобрил его поступок Аким, с улыбкой наблюдая, как с кряхтением Гороховодатсковский слез с лошади и затоптал окурок.
– А то вдруг в сторону финляндцев огонь пойдёт, – оправдал себя.
– Вечером в авангардный лагерь поедем. Дубасова следует навестить, а после – брата, – выстроил план боевых действий Аким.
– Но это уж без меня, господа, – высказал своё мнение Гороховодатсковский. – Мне ротой следует руководить, – возвысил себя и свой нынешний статус.
– Ну да. А то последнее перо из плюмажа можно утерять, – поддержал его вредный подведомственный.
В 9 часов вечера, стоявшие у деревянных «грибов» дневальные, с удовольствием, на все голоса, выводили приказ дежурного по лагерю: « На-аде-еть шинели-и в рукавы-ы-ы!»
Их старательно заглушали сигнальные рожки, выводившие в темпе марша пехотную «зарю».
После переклички, весь лагерь дружно пропел «Отче наш», и закончился ещё один день из бесконечной вереницы дней, складывающихся в месяцы, годы и столетия…
Согласно разработанному плану, вечером навестили Дубасова, направившись к нему не верхами, а на своих двоих.
– Неплохо армейская пехтура устроилась, – подошли к правому флангу авангардного лагеря, где в деревянных домиках Инженерного ведомства квартировал 145-й Охтинский полк.
Покрутив головами – у кого бы спросить о подпоручике Дубасове, увидели его денщика, сонно моргавшего на лавочке у домика.
– Опять спит, – хмыкнул Зерендорф и завизжал команду, в расчёте, что среди других любопытных в окно выглянет и Дубасов:
– Смир-р-но!
Денщик, сунув тлеющую козью ножку в карман штанов, вытянулся во фрунт.
В соседних домах на крыльцо выбежали солдаты, а из окошек показались головы удивлённых офицеров, с целью выяснить, какой это дурак орёт и отвлекает от вина и карт.
Дубасовской головы не наблюдалось.
– Вольно, боец. Смотри, не спали нефритовый стержень, – заметил небольшой дымок в районе кармана Зерендорф.
– Что за стержень? – вытаращил на друга глаза Рубанов. – Ствол револьвера у нас из металла.
– Китайские трактаты о любви следует читать, – высокомерно ответил Зерендорф. – Или японские.., – немного растерялся он. – А то одними уставами да газетами интересуешься, а о любви никакого понятия. Зови подпоручика, – уже вполголоса велел денщику.
К их удивлению, Ефимов направился к соседнему дому со сломанной скамейкой и выбитым окном.
– Видимо
