Макс, – что с ним случилось?
– Я не помню, родителей не стало и Ати тоже. Я очень плакала, как будто потеряла друга, больше я никогда не заводила животных, – повисла неловкая тишина, чтобы как то развеять грусть, витавшую в воздухе, я спросила в ответ:
– А у тебя был кто-нибудь? – ни то чтобы мне хотелось услышать ответ, просто Макс располагал к общению.
– Когда я был маленький, мне не разрешали никого заводить. Потом родилась Сьюзи, и в нашем доме появилось два кота и попугай, но это ее звери, они не любят меня, так же как и сестра, – грустно рассмеялся он.
– Да ладно тебе! Она любит тебя, просто еще маленькая, чтобы это показать, – улыбаясь, заявила я. Он вернул мне улыбку и нежно взял за руку. Все мое естество воспротивилось этому прикосновению. Даже Ник не рисковала касаться меня без надобности, я терпеть не могла, когда нарушают мое личное пространство, я сама по себе. Но, не смотря на все реакции моего тела, я не выдернула руку и не подала вида, мне не хотелось обижать парня, тем более, что дом уже был близко, можно и потерпеть.
Оставшееся расстояние, мы шли молча, Макс, думая о своем, а я, борясь с желанием выдернуть свою руку из его руки. Вот и крыльцо моего дома, я вздохнула с облегчением, вернула свою руку и повернулась к Максу, чтобы попрощаться. Повисла неловкая тишина, в которой я себя чувствовала очень и очень некомфортно.
– Поцеловать тебя было бы слишком? – спросил, смущаясь, он.
– И даже очень, – естественно, слишком! Боюсь представить, что было бы, попытайся он это сделать! Но мне понравилась его откровенность, я перестала хмуриться и сказала:
– Спасибо за чудесный вечер. Я хорошо провела время, – его лицо озарила улыбка, и он немного склонил голову в почтительном поклоне.
– Всегда рад служить Вам, – радость и игривость в его глазах что-то затронули глубоко внутри меня, и я поняла, что мне нравится ему нравиться.
– Спокойной ночи, – сказала я и отправилась в дом. Так прошел этот сумасшедший день, и, не успев поразмыслить перед сном, какой ошибкой было вылезти из своего панциря, я крепко уснула, как только моя голова оказалась на мягкой подушке.
Становится слишком, становится криком,
Слова, что томились внутри
Становится горько, становится пусто
В когда-то дышавшей груди
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Неделя проходила спокойно, никаких вопиющих странностей не случилось, проблема с глазами пропала сама собой, и через несколько дней ни я, ни Ник о ней не вспоминали. К нашему с Ники дуэту, присоединился Макс, который обедал с нами и подходил поболтать на перемене. Мне нравилось его общество, но жутко бесили материнские взгляды гордости, которые бросала на меня подруга. Я чувствовала себя намного свободнее, легче, если мне и раньше не было ни до кого дела, и я пыталась скрыться ото всех, то теперь я не прячусь, я показываю это. Каждый день я распускала волосы, одевала, по мнению Ник «сносную» одежду, и ходила словно бельмо на
