за бедной женщиной. И пообещав, что будет высылать деньги каждый месяц, покинула больницу. Анна дала себе слово больше никогда не возвращаться в это место, к этим людям, ко всему, что напоминает ей о Карине.
Лола начала приходить в себя в самолете. Прислонив голову к иллюминатору, она беспрерывно стонала от невыносимой тошноты. Наконец на середине пути, она попросилась в туалет. После непродолжительной рвоты ей полегчало. Она умылась, почтила зубы, причесалась и предстала перед всеми как невинное дитя. Пройдя к своему месту, Лола начала расспрашивать мать о ее новом муже, и о предстоящем переезде.
– И долго ты с ним встречалась? – деловито спросила Лола, глядя на дремлющего Нилса.
– Год. – ответила Анна.
– Понятно. Предупредила хотя бы. И что, мне теперь его папой величать?
– Не надо этого пафоса. Если будешь относиться к нему с уважением этого будет более чем достаточно.
Лола презрительно хмыкнула.
– То, что он нас с этой дыры увозит – уже делает его неплохим человеком. Он что богатый?
Анна вытаращила на нее удивленные глаза и строго выдала;
– Нормальный. Откуда такая меркантильность в твоем возрасте?
– Значит богатый. – Лола с восторгом плюхнулась на спинку сиденья, и воскликнула; – Охренеть! Мы летим в Голландию! Поверить не могу. Ты, мамаша, молодец.
– Не разговаривай так со мной. – фыркнула на нее Анна. – Совсем распоясалась. Всего год меня не было, и в кого ты превратилась?
– В подростка. А вообще это все дурное влияние моих бывших друзей.
– Влияние? – криво усмехнулась Анна. – Ты сама на кого угодно плохо повлияешь.
Лола расхохоталась.
– Все позади, мамкин. – приятельски толкнула ее в бок Лола. – Вот увидишь я быстро возьму себя в руки. Мне ведь, что нужно было? Всего лишь немного заботы, да красивой жизни. Так что теперь я возьмусь за голову.
– Ты сначала пообещай, что пить и курить бросишь.
– Не так быстро. Нам с тобой сначала нужно снова контакт наладить и доверие установить, а потом ты будешь меня снова воспитывать, и свои правила диктовать. А то бросила меня на целый год на своих стариков, и теперь такая учит меня жизни.
Анна с возмущением смерила дочь взглядом. Руки так и чесались врезать этой нахалке между глаз, чтоб искры посыпались. Но Анна понимала, что такими методами подростка не взять. Все-таки она долгое время проработала учительницей, и таких дерзил на своем веку повидала массу. С ними нужны другие методы. Хотя когда вот так хамят чужие дети – это переносится совсем иначе.
Анна просунула шею в мягкую дорожную подушку и закрыла глаза, сделав вид, что ее совершенно не задевают слова и тон дочери.
– Делай что
