заговорит другой.
– Странно, – сказал наконец Костя. – Ты ведь девчонка. Тебе от армии косить не надо.
– При чем здесь армия?
– При том, – жестко сказал Костя. – Как по-твоему, мужчина должен служить в армии?
– Не знаю, – сказала Сашка. – Наверное, должен… – И тут же добавила на всякий случай: – А не хочет, так и не должен.
Костя вздохнул. Помотал головой.
– Мне родной отец такой ультиматум выставил… Я ведь на юрфак пролетел, как фанера над Парижем. Второй раз уже. Меня этой осенью должны были призвать. Так отец… – Костя замолчал. Покосился на Сашку, будто удивляясь, с чего это ему вздумалось посвящать попутчицу, с которой и часа не знаком, в такие интимные подробности.
– Значит, ты не хотел в этот институт?
Костя пожал плечами:
– Хотел, не хотел… Какая уже разница?
Они замолчали. На перроне по-прежнему было пустынно, не появлялся ни обходчик, ни уборщик, вообще никто. Из-за кустов поднималось красное августовское солнце. Пели птицы. На высоких травах, росших вдоль полотна, выпала роса, и каждая капля переливалась цветными огнями.
– А тебе ведь в армию не надо, – задумчиво сказал Костя.
Сашка промолчала. Ей очень не хотелось рассказывать историю своего знакомства с Фаритом Коженниковым. Она надеялась, что и у Кости случилось что-то в этом роде, а оказалось, все просто: провал экзаменов, осенний призыв на носу, суровый отец…
– Нам не пора? – спросила она немного нервно.
Костя посмотрел на часы:
– Ну, пошли… Там на остановке автобуса тоже скамейка есть…
Вопреки Сашкиным опасениям, железные дверцы ячеек открылись легко. Костя сгрузил на пол оба чемодана. Ко дну Сашкиного приклеился скомканный бумажный листок.
– Мусор какой-то, – пробормотал Костя и двумя пальцами отклеил бумажку.
Это была записка – крупные карандашные буквы можно было прочитать даже теперь, когда листок изрядно пожелтел и замызгался:
«Уезжай сейчас».
Подписи не было.
Через полчаса они сидели в маленьком автобусе, который Костя назвал «похоронным». Проклятая бумажка испортила обоим настроение, хотя каждый старался продемонстрировать другому полное к ней равнодушие.
Сашка знала, что не сможет уехать. Первое сентября – завтра, она должна быть на месте. Требование Фарита Коженникова она выполнит, а там – как придется.
Костя молчал. От его инициативности не осталось и следа. Автобус подъехал без пяти минут семь, за рулем был обыкновенный крепкий дядечка-водитель в поношенной джинсовой куртке поверх черной футболки. Сашка и Костя купили билеты и уселись на заднем сиденье. Водитель завел мотор, тут же, откуда ни возьмись, появилась старушка с корзиной, женщина с лопатой, завернутой в мешковину, и два молодых парня безо всякого багажа. Сашке показалось, что парни приметили их с Костей. Она снова почувствовала
