стали видны бесконечные просторы Вселенной – больше похожей на темное ночное небо огромных пустынь. И еще через минуту произошло что-то невероятное. Их самолет полетел вперед. Он стал наматываться на звезду со странным названием – «Омега», и через минуту исчез в ее клубящейся пустоте. Даже не верилось, что где-то в Космосе существовала раса, обладавшая такой скоростью, – огромная голубая звезда с похожей на клюв дырой посередине и толстой спиралью на боку. Потом эта черная дыра осталась позади.
Классика.
И снова в моём воображении всплыл Димка. На шее у него блестели два золотых амулета – солнце и инкрустированный рубинами боевой рог. Я представил себе его зелёные глаза и белое лицо, и мне в голову пришла новая мысль: «А вдруг мой двоюродный брат поймёт, что я вижу? У него, похоже, неплохо получается. И потом мы с ним работаем вместе, с тех пор как я стал руководителем группы». Я решил сразу не озвучивать свой план. Этот план был ещё слишком фантастичным. Но я нашёл выход. И за новой мыслью пришлось последовать несколько лет спустя. Случилось это в Москве, у меня дома на Ленинских горах. До этого я часто бывал на Кавказе, поэтому знал о местных обычаях все. За столом в гостиной сидел Дима – из-за большой выпивки и синего лица, как мне показалось, незрячий. Он лениво пережёвывал бутерброд и предавался воспоминаниям. Мне показалось, что он пьян. Я вспомнил, как мы когда-то давно встречались, и решил задать ему один несложный вопрос. «Дима, – спросил я, – почему вы такой синий?» – «А потому, – ответил он с готовностью, – что всю жизнь провёл в небе». Я понял, что сказал лишнее. Но ничего не сказал. Пусть расскажет о себе. Но оказалось, что он уже рассказал мне об этой своей особенности. Он уже об этом говорил однажды во время перерыва. Мы сидели за столом в небольшой светлой комнате. Приёмник, наполовину погружённый в темноту. Солнце уходило за горизонт, над ним висело почти вертикальное рваное облако. В углу комнаты, на которой висела лампа, была пара кресел. Дима вдруг заговорил о том, что хочет когда-нибудь спуститься на одну из высот Кавказа. «Я обязательно это сделаю», – сказал он и стукнул кулаком по ладони другой руки. Я ожидал, что он заплачет, но он не сделал этого. Я понял, что он мне не лжет. Это было ясно по тому, что он, закончив фразу, внимательно осмотрел её, словно пытаясь найти какую-то ошибку, – и рука его задрожала. Я сидел молча, ожидая, что же будет дальше. Но Дима не поднимал глаз. Тогда я сделал вид, что готов уйти. «Не надо, – сказал он, – не уходи». «Что значит – не уходи?» – спросил я. «Ведь в таком случае я не скажу тебе того, что хочу тебе сказать, – ответил он. Вот таким образом. А здесь мне неловко будет перед тобой, своими ногами». Я вышел из комнаты. Дима так и сидел на месте. У меня было чувство, что он действительно решил сказать мне то, что хотел, но до сих пор сдерживался. Я сел на стул у двери и задумался. «С какой целью я здесь сижу?» –
