лес. На улице было очень холодно, намело приличные сугробы, и ветки деревьев сильно клонились к земле под весом снежных шапок, но в доме у нас царили тепло и уют. В жарком камине потрескивали березовые дровишки, распространяя приятное сухое тепло по комнате. Сырость пряталась лишь где-то в углах, образуя ветвистые разбеги плесени, но с этим ничего не поделаешь до весны.
Шерлок Зай сидел в кресле, пробуя свои силы в музыке в безуспешных попытках извлечь из неизвестно где раздобытой им скрипки мало-мальски чистые звуки – пока выходило не очень. Скрипка подвывала, шипела, порой визжала, будто сопротивляясь такому отношению с ней, но Шерлок Зай невзирая ни на что продолжал мучить и ее, и мой несчастный слух. Наконец ему это наскучило, и он, отложив скрипку в сторону, отчего я незаметно вздохнул с явным облегчением, потянулся к другой напасти – курительной трубке. Но лучше уж этот противный дым, нежели совершенно невыносимое завывание, которое сам Шерлок Зай гордо именовал музыкой.
– Дорогой Уотерсон, – обратился ко мне Шерлок Зай, плотно набив и раскурив трубку, – что вы можете сказать о личности писавшего это письмо?
Я отвернулся от окна.
Мой друг держал в лапе распечатанный конверт из плотной желтоватой бумаги, протягивая его мне. Приблизившись к креслу, я принял конверт, извлек из него сложенный вдвое лист бересты и развернул его, вглядевшись в написанный корявым почерком текст письма:
«Уважаемый Шеррлок Зай!
Всвязи с вазникшей у миня прраблемой, вынуждина пррасить вашей помащи в рраследовании однаво очинь непрриятнава дела, кррайне досаждающева мине. Я уверрина, вы найдете вазможным выслушать миня. Я буду у вас завтрра вечиррам.
С уважением, инкогнита».
– Я получил это загадочное послание со вчерашней почтой и вынужден был признать, что меня крайне заинтересовала эта особа.
– Возможно, я и ошибаюсь, но, мне кажется, это письмо писал какой-то безграмотный двоечник-подросток, решивший подшутить над вами. К тому же почерк как курица лапой.
– И это все, что вы можете сказать?
– А что же еще? – пожал я плечами, возвращая письмо Шерлоку Заю.
Тот взял кусок бересты, повертел его в лапах и хитро прищурился.
– Насчет курицы лапой вы почти угадали. Это писала ворона, старая подслеповатая ворона. И относительно учебы в школе вы тоже угадали верно – от силы два-три класса. Но еще могу добавить следующее: эта дама крайне своевольна, спесива, не терпит возражений – в общем, обладает очень дурным характером, – к тому же она, несомненно, богата. У нее слабое зрение, тремор конечностей и она просто обожает сыр.
– Поразительно! – воскликнул я, не уставая удивляться своему другу. – И все это вы вывели из вот этого клочка бумаги?
– Именно так, дорогой Уотерсон. Все это здесь, – Шерлок Зай положил письмо на край стола и постучал по нему когтем.
– Но
