вкусы у нас не сходятся?
– О вкусах, Павел Иванович, не спорят, как говорится.
– Вот именно, уволю тебя, чтобы не спорить о вкусах. Я есть хочу, и мне надо, чтобы твой вкус совпадал с моим. Чтобы совпадал с его вкусом, а не наоборот. Даже китайцы подстраивают свою кухню под наш ранжир. Люди с тысячелетней культурой чревоугодия не пытаются нас учить и перевоспитывать, зато ты, деревенщина из простых, навязываешь нам свой смак.
– Сейчас сменю, – сказал повар и засуетился.
– Какой еще дурак тебя на такую зарплату возьмет?
Он хотел сказать: «Кто тебя, дурака, возьмет», но получилось то, что получилось.
– Быстро, – скомандовал Чижиков повару, раздраженный своей оплошностью.
Тот мгновенно исчез и почти сразу вернулся, но с борщом.
– Это другое дело, – сказал Павел Иванович, отведав борща, и стал быстро черпать и громко отхлебывать, как невоспитанный ребенок, которого нетерпеливые пацаны ждут во дворе играть в футбол, чем поверг Крамского в недоумение и оторопь.
– Может, когда захочет, – сказал хозяин, покончив с борщом, который был, между прочим, третьего дня.
Чижиков сам обедал на фирме почти каждый день. Ему обычно приносили на подносе прямо в кабинет, но он и сам лично проверял, чтобы у сотрудников было всё то же, что подавали ему с гостями в ресторане. Но его всё равно обманывали. Ему подносили еду, которую готовили на завтра, так что у него было всегда свежее, а у всех остальных – как минимум суточное.
Он снова позвал повара и стал проводить с ним, как говорили в старину, распеканцию.
– Скажи мне, дружище, почему у нас люди не доедают? Почему всё остается на тарелках и летит в помойку?
– Я почем знаю? – прикинулся повар дурачком.
– Не знаешь, почему много отходов? Нет?
– Публика у нас такая, неблагодарная.
– Готовишь, ты, братец, плохо.
– Помилуйте, Павел Иванович. Только что похвалили.
– А почему не едят?
– Так ведь не французы мы с их порциями величиной с блоху.
– Стало быть, от щедрости нашей все наши беды?
– Выходит, что так.
У Павла Ивановича, как у любого рачительного хозяина, иногда случался острый приступ экономии, когда из всего негодного, даже самого непотребного, хочется произвести прибыль.
– Слушай сюда внимательно, – сказал Павел Иванович повару, – когда я вижу, сколько пропадает еды, у меня сразу болит душа и требует от моего мозга, чтобы он, в отличие от ленивого твоего, напрягся и придумал кое-что, чтобы эти несъеденные продукты приносили человечеству дальнейшую пользу. Тем более что все продукты девственной свежести и превосходного качества. Вот ты, голова, об этом думал?
– Можно в сарае завести с десяток поросят и кормить их помоями, как это делают обыкновенно при столовках и кафе.
– Как вас называть? – спросил Крамской.
– Повар Алямсов.
– Неужели-таки
