Павел Иванович, выглядывая наполовину из окна, после чего сотрудники мгновенно разлетались по своим местам, как напуганные коты.
В какой-то момент Чижиков задал себе вопрос: а что, собственно, делают здесь все эти хорошо одетые люди на мои деньги? И не мог дать ответа. Вникнуть же во всю эту суету ему не позволяли занятость и мудрая лень.
Иногда он встречал у себя уполномоченных, с кем был знаком лично и кто самостоятельно привозил мешками письма с фотографиями и деньгами. Они ценили свою службу, потому что она давала им хороший доход, хотя, наверное, и подворовывали. Но не сильно, иначе это бы всплыло – они были людьми старой закалки, понимали ответственность и знали скромную меру хищения. Павел Иванович с удовольствием перетащил бы кое-кого из них из провинции в центр ради усиления, но, во-первых, он боялся оголить форпосты бизнеса на местах, а во-вторых, многие из них были необучаемы новым средствам ведения коммерции из-за своей отсталости или природной тупости. Поэтому Чижиков предпочитал у себя в новом офисе людей с университетским, а еще лучше – с заграничным образованием, коих в России развелось к тому времени несчитано числом.
С некоторыми из уполномоченных на местах из простых, навещавших иногда центральный офис, Чижиков охотно обедал в собственном ресторане, открытом добродушным хозяином из гуманитарных соображений и нежелания платить кому-то постороннему втридорога за еду, когда есть возможность сэкономить и не заплатить – главный принцип успешного бизнесмена во все времена.
Здесь столовались все сотрудники за очень умеренные деньги. Еда была советского образца, то есть многонациональная и вкусная, насколько бывает вкусной такая еда, жирная и тяжелая, рассчитанная на российский, сибирский, кавказский, промозглый и суровый климат, требующий огромных калорийных затрат для сносного выживания, когда большая часть года – зима, а всё остальное время – жалкие потуги на лето. Правда, новая офисная мелюзга, все эти тощие гуппи, барбусы и скалярии, следя за фигурой, воротили от еды носы и фыркали на селедку под шубой и салат оливье, предпочитая модные суши и тэрияки, но появлялись в ресторане ежедневно и уминали за обе щеки. «Лживый и нелицеприятный народец», – думал о них Павел Иванович, встречаясь с ними ежедневно в ресторане.
– Ну чего им не хватает? – обратился он к заехавшему ненадолго Крамскому, приглашенному ради душевной беседы отобедать чем бог послал под водочку, настоянную на хрене, собственного чижиковского производства.
– Я бы за жизнь в столице всё отдал, – мечтательно произнес Крамской свою заветную мысль.
– А переезжай-ка ко мне сюда! – воодушевился Чижиков.
– Нет, это я так, образно сказал. Я только что дом построил. Баню. Рыбалки у вас тут нет.
– Дом продашь, рыбалку я тебе организую.
– Трудно сейчас сниматься с места. Только-только зажил.
А ведь действительно, Яков Геннадьевич купил себе
